.
Британский историк Дэвид Стэктон полагает, что Луи Бонапарт – отец Наполеона III. «Когда умер ее (Гортензии. – Прим. авт.) старший сын Наполеон Шарль, – пишет Стэктон, – она уехала на Пиренеи. В кои-то веки Луи повел себя правильно. В итоге 20 апреля 1808 года родился их последний ребенок, Луи Наполеон – будущий Наполеон III. К этому сыну Луи испытывал особую неприязнь и всегда утверждал, что это не его сын (и был неправ – Гортензия стала любовницей Шарля де Флао немного позже). “Как приятно жить вдали от вас, ничего не обсуждать с вами, ничего не ждать от вас. Если мне есть чего бояться, вы тут ни при чем”, – написал Луи жене в качестве поздравления»[57].
Не ставит под сомнение отцовство Луи французский биограф Наполеона III Жан Гетари, который считает, что некоторые историки несправедливо в качестве аргумента приводят факт его отсутствия при рождении ребенка. «При этом они, – говорит Гетари, – не принимают во внимание, что король Луи был со своей женой в Котре́, а впоследствии оставил свое имущество “наследнику Луи Наполеону, единственному сыну”». «Но есть еще один документ, – продолжает Гетари, – который, как мне кажется, имеет еще бóльшую ценность, нежели наследственные дела. Это очень трогательное и нежное обращение Луи к сыну от 9 апреля 1821 года по случаю его первого причастия: “Я даю Вам мое благословение всем сердцем и буду повторять свое отцовское благословение каждый раз в торжественных случаях, каждый день, вечер и всякий раз, когда мое воображение обращено к Вам”». «Разве может человек с какими-либо подозрениями писать сыну такие письма», – задается вопросом Гетари[58].
Французский историк Эрик Ансо утверждает, что король Голландии вначале «проявил меньший интерес к Луи Наполеону, чем к двум другим своим сыновьям. Может быть, потому что сомневался в своем родстве. Однако в конечном итоге начал считать ребенка своим сыном. Его последующее поведение, переписка, последняя воля свидетельствуют об этом. По общему признанию, маленький Луи напоминал внешне мужчин рода Богарне, а его профиль и особенно горбинка на носу выдавали его сходство с королем. Кроме того, Луи оценил определенное сходство характера между собой и мальчиком – та же меланхолия, тот же гнев, которые действительно были наследственными, поскольку они жили далеко друг от друга». «Если сегодня невозможно быть категоричным, – продолжает Ансо, – то наиболее вероятная гипотеза, с чем согласны большинство историков, – это отцовство короля Людовика, в котором Луи Наполеон вряд ли когда-либо сомневался»