Глава вторая
Эта осень, стала самой тяжелой в моей жизни. Я потеряла маму и попала в интернат для сирот. Это громадное, мрачное здание находилось на холме и окружал его лес. Забор вокруг интерната был выстроен из красного кирпича. Только оказавшись по другую его сторону, ты начинаешь понимать, насколько этот ужасный забор огромен и неприступен. Через него даже с помощью самой высокой лестницы не перебраться.
Когда мы вошли на территорию, интернат мне показался еще страшнее и больше. Его окна как глаза, смотрели на меня из-за металлических решеток. За этими решетками живут дети. От них все отказались.
– Все будет хорошо, милая, – сказал мне отец, когда увидел, что я едва сдерживаю слезы. – Это временно. Это не навсегда.
На стене у входа висела вывеска.
«Фрамстон-Холл.
Специализированное детское учреждение».
Дверь нам открыла женщина с волосами по всему лицу и мне стало страшно. Она была похожа на чудовище!
– Входите, – строго произнесла женщина, и мы вошли. – Сколько тебе лет, девочка?
Я ответила, и нас с отцом разлучили. Тогда я заплакала снова.
– А ну ни реви, – строго сказала женщина. – Чемодан оставь отцу. Здесь все выдадут. Идем.
Отец хотел попрощаться, но это чудовище не позволило. Оно взяло меня за руку и повело по коридору. Я обернулась, и папа сказал мне, что все будет хорошо, все временно, нужно немного потерпеть.
Я не верила ему. Ничего хорошего уже не будет.
– Сейчас тебя осмотрит врач, – сказала женщина с волосатым лицом. – И отмоют. Я миссис Харкли.
Меня привели в кабинет, где сидел врач и что-то писал в бумагах. Он поглядел на меня, и я увидела старого человека с вытянутым темным лицом и седыми бакенбардами. Из-под густых бровей на меня смотрели острые зрачки. Я всегда боялась людей с таким взглядом.
– Спасибо, миссис Харкли, – сказал старик. – Пригласите миссис Лафайет, пожалуйста.
Женщина молча кивнула и ушла.
Врач указал на стул в углу кабинета.
– Присядь, пока.
Я села и стала изучать кабинет. Ничего особенного здесь не было, лишь стол, где лежали бумаги и за которым сидел врач, шкаф с книгами и распятие на пожелтевшей стене. Умирающий Иисус глядел через решетку в небеса и молил отца скорее забрать его к себе.
Для интерната, здесь было слишком тихо. А где все дети? Я иначе себе все представляла. Но уже вечер, и скорее всего, дети сидят по комнатам.