Женщине хотелось, чтобы ее спутницы подали признаки жизни, пошевелили ногой или рукой, на худой конец, чихнули, но те сидели и смотрели на нее с каменными выражениями лиц. «Впору рассказать смешной анекдотец, разрядить обстановку, – подумала она, но за первой мыслью тут же последовала следующая, вступающая в спор с первой: – Вряд ли они сейчас в состоянии оценить хорошую шутку».
Корабль скрипел, как рассохшиеся половицы, под тяжестью собственного веса, сильно наклоняясь выпуклыми деревянными боками то вправо, то влево, по-стариковски кряхтя, пытался выровнять свое положение. Но волны осатанело били его в борт, принуждая упрямую скорлупку перевернуться и, нахлебавшись воды, опуститься на морское дно, дабы украсить своим видом подводные рельефы океана. Штормовой ветер корректировал угол падения дождевых капель, так что те, осыпая палубу, густым, колким напором проникали во все щели, пытаясь соскрести с деревянной поверхности защитную пленку из скипидара, масла, дегтя и охры. Непогода атаковала корабль, угрожая ему смертью. Но старая посудина, привыкшая к битвам, цеплялась за жизнь как могла, захлебываясь и покашливая, упрямо балансировала в обезумевших водах. Громовые раскаты, подсвеченные сиянием молний, возносили хвалу Зевсу – повелителю неба.
– Не выношу качку, – сидя на полу, простонала болотная ведьма. – Предупреждаю, меня может стошнить. Если что, заранее прошу прощения.
Тина подняла катающийся по полу медный горшок и, обхватив его руками, прижала к себе, невзирая на подступившую дурноту, ее радовало одно: Раиса и Элеонора зашевелились и, держась за стены, пытались встать на ноги.
– Элеонора, – обратилась к женщине озерная ведьма, – мы следовали за тобой, ты, если я правильно понимаю, гналась за упырем. Нас вынесло сюда, значит, и он должен быть где-то здесь.
– Не могу сказать, что я гналась, скорее неосознанно следовала за ним. Но это не важно… Вполне возможно, он здесь. Не обязательно в этой каюте. Может быть, он забился в трюм, а может быть…
Корабль качнуло так, что Кошкина, не удержав равновесия, упала на узкую кушетку, служившую одновременно кроватью и лавкой.
– Бес его знает! Надеюсь, ему наше общество не по душе и он нашел темный угол подальше отсюда.
Корабль накренило еще сильнее, и сундук, до этого неподвижно стоявший в углу, поехал, как сани с горы по снежному насту, в сторону зеркала. Секунды, и стекло зазвенело, покрываясь на глазах напуганных женщин узором, напоминающим сетку. Большой осколок зеркала откололся от общей поверхности и упал на пол.