– Смотрите, Эвка идет!
Это была Зина.
– Гангстер заболел, – сказала Мальва. – Плохо с печенью.
– Значит, студии не будет? А я Костика уже пристроила.
– Поручит, наверное, Гуревичу. Во всяком случае, ты приходи. Я тоже забегу после института.
– Ты знаешь, – сказала Зина, – только между нами… Алька признался, что лишь сейчас впервые прочитал «Гамлета».
– Ну и что, – сказала Мальва, – у всех все по-разному.
– Да, но получить роль Полония…
– Да ладно тебе, Смоктуновский тоже говорит, что многих вещей Достоевского вообще не читал.
– Ну, давай оставим Смоктуновского…
– Эвка, ну, что твой Сташек? – спросила пани Марина. – Кушает хорошо?
– Не жалуюсь.
– Главное, чтобы ребенок хорошо кушал и регулярно ходил на горшок, тогда за его будущее можно не беспокоиться.
Пани Марина отошла к клиентам.
– Мы все в этом спектакле неорганичны, – сказала Мальва.
– Думаешь, я подхожу на роль Офелии? Зажата, закомплексована… Все весьма условно.
– А Гусев?
– Ну, Гусев!.. Ему дано от Бога. Он по-своему гениален. Я даже вижу иногда, до чего ему скучно с нами возиться.
– Для него лично от итогов смотра многое зависит? – спросила Зина.
– Да почти все.
– Значит, он скоро может сделать нам ручкой?
– Вполне вероятно.
– Но это же не в наших интересах.
– Что, вытолкнуть на поверхность Гусева? Да по-моему, мы всё должны для этого сделать.
– Ну, Мальва, ты неисправимая альтруистка.
– Да нет, ты ошибаешься. Я достаточно много думаю о себе. Иначе я бы не ушла от Муратова. Ну, я побежала!.. – Мальва порылась в портфеле. – Пани Марина, спасибо!
– Ай, оставь свои деньги!
– Я получила, ну что вы, пани Марина!
– Ты получила, она получила… Все стали богачки.
Взяв сдачу, Мальва подхватила портфель и пошла.
– Послушайте, Мальва Викторовна, что вы тут насчитали? – сказал директор клуба – Давайте посмотрим вместе, садитесь рядом.
В кабинете, увешанном концертными афишами с автографами знаменитостей, играла тихая музыка – в полутемном углу светилась шкала радиолы.
– Та-ак… Ширма из синего крепсатина полтора на три – раз…
– Ра-аз… – повторяла Мальва.
– Задник на холсте с изображением черепичных крыш старинного скандинавского города…
– …скандинавского города – два…
– Не торопитесь. Во-первых, кто будет рисовать?
– Ну, Евгений Семенович, есть же у вас художник.
– Художник? Боба Ильясов – это, по-вашему, художник? Я вас умоляю. Он вчера на рекламном щите «Ночи Кабирии» такое сердце вымахал, можно было подумать, что это уже взорвалась атомная бомба.