Мальва усмехнулась, вспомнив их школьное выражение.
– В роли.
– В какой роли? Ах да!.. Что вы ставите?
– «Гамлета».
– И ты, конечно, Офелия.
– Пытаюсь. Не смейся, Аня, – потупив глаза, сказала Мальва. – Для меня это очень важно.
– А я и не смеюсь. Хочешь рюмочку ликера? – Агния подошла к серванту и наполнила две крошечные хрустальные рюмки. – Не понимаю только, кому это нужно. Были гастроли, приезжал чтец, наконец, есть фильм со Смоктуновским. Тебе не кажется, что всем уже ясно – быть или не быть?
– Понимаешь, Аня… у каждого режиссера свое прочтение.
– Гусев толкует Шекспира. Что за бред?
– За что ты его так?
– За то, что подонок. Приходит в магазин клеить молоденьких продавщиц. Наши тоже хорошие дуры.
Агния была директором книжного магазина.
– Аня, Аня, не все так просто у людей!..
Вот так всегда у них теперь было – радости от встречи хватало только на то, чтобы повизжать у двери, а дальше медленно вырастала стена отчуждения.
– Ну, и что такого нового сообщит мне Гусев о королевстве датском? – спросила Агния.
– Да ладно, Аня…
– Нет, ты мне объясни!
– Это все очень специфично…
– Нам, смертным, не понять, да?
– Ну, почему… Там много неожиданных трансформаций. Ну, к примеру, во втором акте Полоний вдруг появляется в форме эсэсовского офицера, под охраной автоматчиков… А Рейнальдо, помнишь, которого он отправляет во Францию шпионить за сыном, – в виде сыщика…
Мальва говорила, и ей казалось, что у нее вязнет язык. Агния спросила:
– Это все?
– Нет, почему… Ну вот, Розенкранц и Гильденстерн поначалу выходят в обличье современных хиппи и произносят свои реплики иронично, все время сбиваясь на современный жаргон… Аня, это действительно здорово!
– Да… – Агния задумалась. – Гусев углубляет Шекспира.
Мальва внутренне подобралась, замкнулась.
– Не обижайся, девочка, – мягко сказала Агния. – Подонки всегда рядом с тобой чувствовали себя хорошо. Тот же Муратов…
Выручила их, как всегда, Мария Давыдовна – она появилась в дверях и позвала обедать. Мальва намеревалась воспользоваться их ванной, но за обедом шел такой натянутый разговор, что оставаться ей больше не захотелось.
– Муратов, – сказала Мальва по телефону, – ты не возражаешь, если я возьму у тебя на время пару томов Шекспира?
– Ну, о чем ты говоришь! Конечно, не возражаю. – Он даже обрадовался. – Приходи часов в шесть, я сегодня пораньше освобождаюсь.