Ничего из того, что написано на страницах этих, не является истиной. О какой истине может идти речь, если однажды на одну страну и её народ обрушилась бездна ненависти и неправды, уничтожив её? Ныне же истинно свидетельствовать могу лишь о том, что ни людей о которых пишу, ни страны, в которой они жили, никогда не существовало. Я это знаю достоверно, поскольку и меня также никогда не было и нет.
Три сосны превратились в небесное пламя!
Три сына встали армией под небесное знамя!
Стоянка, мать Кнежепольска. Поэма Скендера Куленовича
Это было страшное и скучное время. Время, где победитель определился ещё до начала игры.
Нечистое время.
Липкое.
Дверца чёрного блестящего Сйгаёп-а захлопнулась неслышно и Луи де Вилье с неподобающей для человека на пороге пятого десятка, резвостью поднялся по ступенькам особняка в стиле неоклассицизма, украшающего своим видом неприступного превосходства центр Парижа. На плечи небрежно наброшен плащ Burberry, ноги в ботинках Zara, чья кожаная подошва чуть скользит по мраморному полу вестибюля, украшенного статуями воинственного Ареса и его римского коллеги Марса, ноги моложавого полковника несут его вперёд целеустремлённо. Краткий кивок, предназначенный портье, чьё имя он не вспомнит даже под угрозой смертной казни. Старинный лифт с кованной решёткой принимает тело в алое бархатное нутро и возносит на последний этаж. Мягкий ковёр услужливо ведёт к массивным дверям кабинета, чьё дерево, подчиняясь прихотям барокко, украшают завитушки. Тёплота отливающей золотом медной ручки, которую окружают пухлые телеса ангелочков, трубящих в райские трубы, ждёт прикосновения.
А за дверьми также тепло и преданно ждёт Беатриса – его секретарь. Тридцатилетняя, пухленькая, сказывается недавняя беременность, она уже держит наготове почту. Над её головой, перекликаясь с хозяйкой приёмной, расположилась, сверкая маслом, дорогая копия портрета