Когда бы осознал, оторопел бы еще больше.
Незнакомец заговорил его, Василия, голосом. Но, как известно, не дано нам слышать собственный голос, а лишь отраженное эхо. Потому, услышь мы свой истинный голос со стороны, хоть и знакомым он нам покажется, но не всякий и не сразу его узнает.
Не узнал и Василий.
Гость между тем продолжал.
– Зовут меня, Вася, Гавриилом. Да только вряд ли слыхал ты когда обо мне. Я, видишь ли… – Он замолчал, подбирая слово. – Посланник я, Вася… На Землю вашу грешную послан… Такие вот дела.
«Точно – псих», – подумал сантехник. Хотя уже то, что бородач заговорил по-человечески, придало ему бодрости.
Оставалось выяснить, сможет ли он сам – Губин – снова заговорить по-человечески.
Василий попробовал разомкнуть губы. Получилось. Он вдохнул, зажмурился и сказал: «А-а-а». Вроде бы вышло.
Губин приободрился, уже смелее глянув на гостя.
Теперь надо было держать ухо востро. Надлежало вызнать у старикана, как тот здесь оказался. Было ясно, что проник он в квартиру, пока Василий спал. Это факт. Но для чего проник и где взял ключи (если только не ломал замок), предстояло выяснить. Неплохо было бы разузнать и насчет медной штуковины, которую бородатый держал в руке. Не нравилась Губину эта штуковина. Очень не нравилась.
Василий собрался с духом и, стараясь, чтобы голос его звучал поприветливей, спросил:
– Посланник, говоришь? На Землю, говоришь, послан? Это как же? Это в каком смысле? Вроде архангела, что ль?
Гость посмотрел на него с укоризной:
– Не веруешь?
– Верую, верую, – поспешно выпалил Губин и коряво начертал в воздухе что-то вроде креста.
Лицо балахонщика снова помрачнело.
– Грех! – произнес он прежним своим басом. А затем, опять перескочив на человеческий голос, тихо добавил: – Бесстыжая твоя морда.
Василий постарался изобразить раскаяние. Он опустил голову, не переставая, впрочем, следить за пришельцем.
– Ну, я это… Ну, не то чтоб верующий. Но прабабка у меня крещеная. Точно!.. А потом коммуняки позапрещали всё. Сам знаешь… Но теперь, конечно. Теперь-то можно. Теперь-то что.
– Грех! – повторил бородач, колыхнув рубищем. – Все в грехах погрязли!.. Вовремя прибыл я, стало быть. Вовремя.
Уставший бояться Василий решил идти напролом.
– Ну, ладно тебе, ладно! Кончай базар! Не кати баллон! – зачастил он в лицо балахонщику. – Скажи, наконец, чо те надо? Откуда взялся? Зачем трубу приволок?.. Не томи душу, едрить твою!