. Далее он стал квестором в провинции Дальняя Испания, где исполнял ряд поручений местного претора по делам судебным и финансовым, отличился в Риме в должности эдила заботой об украшении столицы и устроением игр и развлечений для народа, был избран претором в непростые для Рима дни «заговора Катилины». А перед этим, в год рождения Гая Октавия, Цезарь был избран и верховным понтификом, главой Верховной коллегии жрецов-понтификов из пятнадцати человек. Эту должность он сохранит пожизненно. После претуры Цезарь получил назначение в хорошо ему уже знакомую Дальнюю Испанию, где успешно навёл порядок. Следующее десятилетие стало для Гая Юлия Цезаря подлинно победоносным, и к тому дню, когда Октавий произносил свою первую публичную речь, он был одним из двух могущественнейших людей в Риме. Потому-то родство, пусть и не самое близкое, с таким человеком стало главным залогом достойной судьбы маленького Гая.
Теперь обратимся к рассказу о важнейших событиях, случившихся в римской республике после разгрома заговора и мятежа Катилины и катилинаров.
62 г. до н. э. стал замечательно памятным для римлян в связи с возвращением в Италию Гнея Помпея Великого после многолетней победоносной войны на Востоке. Славному воителю предстоял грандиознейший триумф, по богатству с которым не мог бы сравниться ни один из триумфов веков минувших. Но, как сие не покажется странным, далеко не все в Риме были рады возвращению великого полководца, добывшего для Рима и воинскую славу, и богатейшую добычу, и обширные территориальные приобретения. Это был страх, что победоносный полководец, опираясь на свою могучую армию, установит в Риме единовластие. Прецедент был: возвращение Суллы из победного похода на тот же Восток. Сулла, правда, возвращался в Италию, объятую гражданской войной его сторонников с марианцами. И высшая нераздельная власть была ему нужна для восстановления мира и порядка в Республике, для уничтожения самих корней гражданского противостояния, как он это понимал. Помпей, однако, пусть и бывшей сулланец, самим Луцием Корнелием Суллой в Великие произведённый, возвращался в Италию, совершенно мирную, где вспышка гражданской войны, на каковую Катилину и его соратников Цицерон и большинство сената добросовестно спровоцировали, была без особых трудов, но с пребольшим шумом подавлена. Таким образом, Помпей мог бы стремиться к единовластию исключительно в силу своего честолюбия. Разумеется, знаменитый полководец, побывавший уже и консулом в 70 г. до н. э., удостоенный двух триумфов и имевший право на третий, был человек честолюбивый. Но вот насколько это честолюбие соединялось с властолюбием?