Пока глаза привыкают к полутьме, мы никуда не торопимся, вдыхая воздух, чуть заметно пахнущий пылью и чем-то ещё – уютно-домашним, но незнакомым.
Наконец, когда глаза уже освоились и стало понятно, что вокруг крохотная прихожая, в которой ничего нет, мы двигаемся дальше. Перед нами распахнутая дверь, словно приглашающая в комнату. Здесь полумрак, яркие лучи солнечного света пробиваются из-за неплотно задёрнутых штор. Пылинки ведут свой бесконечный хоровод сквозь световые полосы, повисшие между окном и полом.
– Наш поезд проследует из молодости в зрелость со всеми остановками,– шутливо и нарочито в нос говорю я, изображая голос, слышимый обычно из вагонного громкоговорителя,– следующая станция – «Сладкая жизнь».
В центре комнаты видна стойка, наподобие музейной, с каким-то предметом сверху. Пожалуй, даже не предметом. Я называю его экспонатом. Стальное блюдо, среднего размера. Прямо в центре лежит кусочек сахара. Сверху – стеклянный колпак в форме полусферы, наподобие тех, что сохраняют заказанную в гостиничный номер еду тёплой, пока официант вальяжно прогуливается с ней по коридору из отельной кухни. Табличка под экспонатом гласит: "Сладкая жизнь". Ты поднимаешь на меня удивлённый взгляд.
– Понимаешь,– улыбаюсь я,– с самого детства нам кажется, что существует какая-то сладкая жизнь; другая, не такая, как сейчас. Кажется, что она точно есть. Что имеет конкретные характеристики: размер, цвет, вкус – как этот кусочек сахара. Кажется, что она совсем рядом, стоит лишь руку протянуть. Но… мы никогда не можем получить желаемое. Знаем, какое оно. Знаем где. Знаем, что нужно сделать, а не получается. Какая-то преграда на пути. Всегда что-то мешает. Как этот стеклянный колпак. Абсолютно прозрачный, но непреодолимый. Разве нет?
Ты мило улыбаешься и чуть заметно киваешь. Похоже, больше из вежливости, чтоб не обидеть хрупкую наивность этого первого экспоната.