Старец Серафим был духовником сухумского кафедрального собора. Никогда до этого собор не был переполнен так, как при отце Серафиме. В последние годы своей жизни, удрученный многими подвигами, старец безропотно нес свой тяжелый крест пастырства. Он не только по-прежнему принимал людей, но и рассылал множество писем, отвечая на вопросы своих духовных детей. И никогда никто не слышал от него нетерпения или ропота, никто не видел его в унынии. Как пастырь, он жил во Христе, утвердился в истинной святости, был истинным мучеником, распинался со Христом ради паствы, был достойным носителем благодати Христовой. До конца жизни отец Серафим сохранил бодрость духа и ясность ума, крепкую веру в Бога и глубокую молитвенность. Он имел дар непрестанной Иисусовой молитвы.
Старцы окормляли пустынников не самочинно, а по благословению митрополита Зиновия, пребывавшего в то время в сане епископа и бравшего на себя всю полноту ответственности за молившихся в горах отшельников. Более того, и это следует особенно подчеркнуть, о пребывании в горах монахов было хорошо известно грузинскому Святейшему Католикосу Каллистрату, а затем сменившему его Патриарху Мельхиседеку, личностям необыкновенным и выдающимся. Общеизвестно, что они высоко ценили подвиг пустынножителей и молились за них. В значительной мере благодаря духовной чуткости этих великих перед Богом архипастырей владыке Зиновию удалось приютить на Кавказе опальных глинских старцев.
«Пустыня возрождает девственность», – говорил отец Мардарий. Если в пустыне правильно подвизаться, то можно сразу попасть в великую высь. Но это, кому будет даровано не от природы, а от духа. Подвизаться надо строго: не только душой, но и телом. Много трудиться. Омывать тело монах может один раз в год, перед Пасхой. Но это, если совершенный монах (батюшка это делал и того реже). Дьявол очень любит мытье.
Пустыня – это «академия» монашества, нужно сначала пройти школу, институт (общежительный монастырь), а потом идти в академию. Если кого Бог благословит.
Иногда приходили к нему братья, просились на жительство рядом. Батюшка благословлял. Строили недалеко келий, но долго не выдерживали, уходили. А батюшка скорбел: «Куда от Бога, в мир…»
Путь до кельи батюшки был долгий. Если ему было необходимо спуститься в город, в обратный путь он выходил на рассвете и шел весь световой день, но ночь все равно заставала его в пути. Поэтому чаще всего приходилось ночевать в братской келье и только на следующий день продолжать путь дальше.