– Думаешь, смирилась? – спросил другой воин, помоложе и потрезвее.
– А куда ей деваться?! Думаю, она еще сама умль-лять станет, чтобы я оставил ее себе! Не отд-вал берам!
– Как будто тебе это под силу, – хмыкнул кто-то из компании.
– Ладно, мужики, – седой оборотень медленно поднялся на ноги, – развлекайтесь, а я спать.
Это предводитель отряда, Генрис. Он потянулся так, что хрустнули суставы, и, зевая, пошел за своими вещами. На полпути, видимо, вспомнил о своих обязанностях и дал последние указания:
– Сильно не калечьте, нам ее еще берсеркам везти. И не шумите. И вообще, шли бы вы тоже спать, завтра снова дорога. И позориться перед лисами, этими пижонами прилизанными, отсвечивая своими мятыми рожами, не хотелось бы.
Кто-то прислушался к совету, кто-то и так уже посапывал, уронив голову на грудь. Но большинство остались сидеть и даже подкинули дров в костер.
– Иди за ней, герой. Посмотрим, как ты на этот раз справишься. – Ральф, молодой и красивый рысь, с наслаждением потягивал вино из своей собственной, почти полной, фляги. Бочонок – тот быстро пришел к концу, да и пойло в нем было невысокого качества.
Этому оборотню нет дела до невзрачной прыщавой Мыши, у него дома такая тигрица, что – ух!.. Развлечения и зрелищ хотелось. Выиграть давний спор тоже хотелось. И поэтому Ральф подталкивал Матиса к более активным действиям. Увы, в свое врем он поставил на то, что его друг таки соблазнит Мышку Аделаиду, но до сих пор этого не произошло.
Матис с трудом поднялся: он пъянел быстро, несмотря на свои габариты. Пошатываясь, направился к фургону. Что, как и зачем он собирался делать, непонятно. Он не мог даже взгляд толком сфокусировать, шагать прямо, не говоря уже о том, чтобы хоть немного соображать. Однако Матис не падал и упрямо шел вперед. Чистая заслуга его звериной половины.
Не собираясь больше ждать и беседы вести, откинул полог и проорал в темное нутро фургона:
– Сколько мне ждать?! Мышь!
Без лишних слов забрался внутрь с намерением схватить девчонку и вытащить на улицу. Пусть при всех его просит и умоляет. А он что – ему чужое не нужно. Только попользуется и положит обратно. Ханнес разрешил. Ну и денег выиграет, за три года ставки ощутимо выросли.
Когда руки нащупали лишь холодные колючие матрасы, он озверел. Рысь в ярости стала пробиваться сквозь человеческие черты, когти на руках рвали матрас в клочья, а глаза застилала красная пелена бешенства. Он ничего не замечал вокруг, ярость накрыла с головой.