Думаете где-то в ресторане на последнем этаже риверсайд тауэр?
Они говорят об опыте? О компенсации? О возможностях карьерного роста? О том, как переманить хорошего гардеробщика в вашу контору?
Они въедливо перечитывают резюме? Джоб оффер? Подписывают контракт и доверительно пожимают руки?
Программа «Доверие» даёт возможность бывшим заключённым найти своё новое место в жизни. Осужденным за воровство доверяют заведовать гардеробом. За мошенничество – продавать билеты. Статьи, связанные с физическим насилием, – смотрители.
Общество открывается им навстречу. Подчеркнуто демонстрирует своё умение прощать. Психологи считают, что человек, отсидевший в колонии, получил наилучшую прививку.
Такие кадры лучше тех, что совсем без опыта.
Итак, вы недавно освободились? Добро пожаловать в музей.
Вы становитесь экспонатом. И каждый день вы со страхом ждете тех посетителей, которые знают о программе «Доверие». Которые будут смотреть мимо картин и статуй… на вас. Правосудие порой принимает самые жестокие формы.
Она ускоряется у меня за спиной. Чего она хочет на самом деле? Сохранить музей от расхищения или спасти мою молоденькую мордашку от колонии? Я чувствую спиной, как её пальцы-крючки раскрываются, готовясь к броску.
Я слышу, как в пустоте зала она поднимает руку, чтобы опустить мне её на плечо.
Она загарпунит меня как большого неповоротливого тюленя.
Я спокойно опускаю пакет за полу халата. Я готова бежать со всех ног. Не стоило идти на дело не выспавшись. Я держусь из последних сил.
Моргаю. В глазах песок. Веки слипаются. Лицо влажное и липкое.
Окаменевшими от страха пальцами я опускаю на крючок картонный жетон, заготовленный заранее. Я вешаю его на крючок.
Её рука проходит мимо.
Она читает.
Сквозь толстые очки.
В роговой оправе.
«Экспонат взят на реставрацию».
Если ты не общаешься с коллективом это еще не значит, что с тобой что-то не так. Вполне возможно что-то не так с коллективом.
Когда то я легко согласилась на это. Согласилась чтобы все решения за меня принимал кто-то другой. Мы все на это молчаливо соглашаемся. Пока мы дети.
Но одни начинают драться за свою свободу в три года, а другие счастливы не иметь собственного мнения всю жизнь.
Я мечтала о спорте, как о религии, которая придаст моей жизни смысла. Которая даст ответы на все вопросы.