– Поэт, скажи тост про Рождество! (И разлили вино.)
– Смирна, золото, ладан и Святой дух младенца Христа, которому это было дано, живёт в нас до сих пор – и в тебе, и во мне, везде и во веки веков, – сказал Поэт и закричал в небо: – Эй-э-э-эй, Сыне Боже Христос! Мы поздравляем Тебя с твоим Рождеством! Ура-а!
– Ура-а-а!
Незабываемое Рождество! Мэри смотрела на любимого с восхищением:
– Вау! Ты просто сорвал меня, я люблю тебя! А-а-а!
И все были счастливы! Рождественскую ночь отмечали громко и весело кричали:
– Ура! С Рождеством! Ура! Архангел Гавриил, зови пастухов! Ангелы Божии, будите волхвов! И покажите Звезду, и приведите нас всех, и мы поклонимся младенцу, Сыну Господа Бога. Ура-ура-а-а, мы подарки с собою везём! Ангелы, будите волхвов: Мельхиора, Каспера, Валтасара. Святые Ангелы, разбудите нас всех! Ага! Нас миллионы имён! С Рождеством! Мы всех поздравляем и всех мы зовём! Мы подарки везём! Ура-а-а! С Рождество-о-ом!
Юродивый довёз на санях молодых до дома и поехал дальше:
– Э-ге-ге! Кони мои! Но! Пошёл Гордый! (И умчали сани с Юродивым в центр Тарусы.)
Остаток Рождественской ночи Поэт и Мэри, счастливые, провели в постели. Шампанское, пицца, секс и кино. А утром спать им совсем не хотелось – играли в жмурки, бегали по всему дому, смеялись и лежали в обнимку в ванне, Мэри курила, Поэт, глядя на потолок, читай ей стихи, а она его целовала везде.
Вышли из ванной, и Мэри спросила:
– Я мокрая? Смотри – на мне много капель.
– Влага на женском теле, что роса на лепестках нежных роз.
– Откуда это?
– Нежная грусть Лао-Цзы.
– А я хочу смеяться! Я сегодня должна была гулять по Милану!
Поэт не ответил, поцелуями выпил капли с её плеч и груди, завернул Мэри в махровый халат и бережно понёс её на постель:
– Что ты делаешь со мной?
Поэт в ответ нежно целовал её на руках и понёс на постель:
– Ты мой праздник, любимая! Я люблю тебя.
– Громче скажи.
– Укушу сейчас в жопу!
– А-ха-ха-ха! Обожаю тебя… До закрытия моих глаз осталось две секунды… одна…
Через Тарусу из Москвы ехал молодой послушник по имени Постник, стажёр в монахи. Послушание его было простое – в глухомани дальней храм штукатурить и красить, ибо больше ни на что он был не пригоден, даже будильником быть не мог – вечно летал в облаках. И вот с оказией он заехал к Юродивому в гости, сам был родом из Тарусы. Пили чай с карамельками, обсудили все новости и пошли от дома Юродивого в храм. По пути Постник пожаловался Юродивому на свою жизнь, рассказывал о послушании трудном, о том, что направили его ремонтировать храм, штукатурить (ибо больше он ничего не умеет), а если храм не будет к сроку готов, то Отец Настоятель навечно отдаст его в дворники или выгонит вон.