Поэт задумчиво смотрел в одну точку, лицо его осунулось, помрачнело:
– Бля! Как же бесы крутили его!
– Да! Бесы монаха крутили!
– А видел лицо его? Когда беси пошли?
– Лицо диавола! И нечисть пошла!
– Я видел, как по воздуху нечисть и срань пошла, и вся из него и в двери! Ба-бах!
– Я же тебе говорю, Поэт! Ей-Богу, если бы не молитва твоя живого Креста от порчи и бесов, мы бы не выгнали бесов! Нет, нет! Бесы толкнули бы Постника в ад с колбасой, в саму преисподню!
Мэри с изумлением смотрела на них. А затем молча достала чёрные маслины и виноград. Виноградины, словно камушки, упали в её бокал, и она налила себе вина; а чёрные маслины полетели в гранёный стакан, и водка из мини-бара полилась туда же. Мэри подала стакан Поэту, озабоченно и испуганно посмотрела на Юродивого, потом на Поэта и тихо спросила:
– Да, что это с вами? Что с тобой, милый? Джинсы грязные, рубашка грязная, потная! Домой заявился с крестом!
– Ты видишь меня?
– Да.
– Значит, я существую? И значит, я всё это видел?
– Странный, на тебе лица нет.
– Мэри, когда я пьяный и, как сейчас, странный, усталый – не надо! Не надо лезть со своими вопросами! (Поэт с трудом махнул ей рукой.)
Мэри повернулась к Юродивому:
– Что с вами, что с ним?
– А это он брата Постника от бесов спасал, – ответил, не оборачиваясь, Юродивый и зажёг свечи. – Сотню их выгнал и сжёг!
– Что-о-о? Кого? Кого сжёг? Откуда крест принесли?
– Свечи не горят понапрасну, свечи обязательно надо сейчас.
– Откуда крест?
– Из храма.
– Зачем?
– А бесов прогнать. Летают! Не видишь, а я вижу! Как мухи, летают и мстят. А-ха-ха! А мы их крестом и молитвой хлоп! – весело ответил Юродивый.
Он схватил бутылку минералки, зубами скинул крышку и шумно, жадно стал пить.
Мэри спросила:
– Не пойму! Кто летает, Юродивый?
– Бесы! (Юродивый выпил всю минералку до дна.) А-э… Поэт из монаха бесов прогнал, вот и летают они неприкаянно. Ищут, в кого поселиться.
Мэри повернулась к Поэту и вопросительно развела руками:
– Что?
Поэт посмотрел на Мэри:
– Что-что! Рубаху подай! Чистую!
Снял грязную рубашку с себя и отдал Мэри. Свечи горели. Юродивый сам себе крепкий чай заварил, кружку налил и, довольный, жадно залпом выпил полкружки:
– Фух!
Поэт, полуголый, с нательным крестом на груди, глядя на свечи, медленно выпил водки стакан, закусил маслиной и тоже устало произнёс: