Я, ожидая от друзей большей поддержки, удрученно молчала, опустив глаза в пол.
Через некоторое время Рин, прокашлявшись, нерешительно заговорил:
– Может, это и будет хорошо, но ты уверена? Тебе не надоело? Одиннадцать лет в школе, четыре – на бакалавра, еще и два года магистратуры…
– Это было бы замечательно, если Москва или Питер, – сказала Ева, как бы поддерживая меня. Помолчав пару минут, она продолжила: – Но ты же хочешь продолжить обучение здесь, в этом клоповнике! Верно? – я мотнула головой в знак согласия. – Боже, надеюсь, это коктейли на тебя так плохо влияют.
Раздраженно хмыкнув, я не произнесла ни слова, но злость и обида разрывали меня, и я не смогла больше сдерживаться:
– Ну а что я еще могу? Только остаться в этом клоповнике, как ты выражаешься! Мне нравится заниматься психологией, но на Москву или Питер у меня не хватит денег, да и амбиций. – Я судорожно начала рвать салфетку. – В этом обреченном мире никто… никто не даст тебе яблока, не откусив при этом руку.
– Успокойся, мы что-нибудь придумаем, – нежно произнесли мои друзья.
Они пытались меня успокоить, но я не хотела их слышать. Когда я вспыхиваю, мне стоит высказать все, что копилось во мне это невозможное количество времени. Иначе бури не миновать.
– Если бы у меня хватило ума, может, я и поступила бы! Но они ждут «вау» -исследований, неких сенсаций, которые мне не под силу. Мне кажется, я бы впечатлила их, если бы была личным психологом президента.
Друзья молчали, переваривая мои слова. Я в свою очередь начала «потухать» и приводить в порядок свое дыхание и свои мысли.
– Можешь исследовать меня! – широко улыбаясь, сказал Рин.
– Такое даже нашему декану не под силу! – Друг состроил обиженный вид, но буквально через секунду рассмеялся практически мне в лицо.
– Тебя же отец на лето куда-то устроил? – включаясь в разговор, спросила Ева.
Я на мгновение задумалась, а потом подняла горящий взгляд на друзей.
– Точно! У меня еще есть шанс создать что-то стоящее!
***
Каждый раз, когда ты сомневаешься, помни, на сомнения нет времени.