Черт знает, что это такое! Где сектанты вообще доставали эти свои балахоны? Сдирали с едва остывших тел мертвецов? Или же устроили подпольные цеха по пошиву своих дурацких ритуальных одеяний? Впрочем, Вольф считал, что незачем более переводить впустую ресурсы. Через стандартный год-два сектанты вымрут сами от антисанитарии, эпидемий и голода. Ведь не могут они до бесконечности находиться на… замкнутом цикле самообеспечения?
К сожалению, камрад Моримото не разделял оптимизма камрада Вольфа. Не далее, как в этот полдень у них состоялась неприятная и напряженная беседа, посвященная провалу операции по освобождению Луизитании. Моримото заявился к Первому Консулу прямо в кабинет. Без стука, предварительной записи или хотя бы вежливой уведомительной записки, отправленной с почтовым голубем. Черный, в остальном безукоризненный, костюм главы Синдиката, равно как и воротничок и манжеты его белоснежной рубашки, был забрызган темно-красными пятнами. Хотелось верить, что это пятна соуса. Просто пятна томатного соуса, и более ничего.
– Господин Моримото, – почтительно заговорил Вольф, поднимаясь из кресла, но сёгун был не расположен к великосветским ригодонам.
– Сядьте, – сказал Моримото, со столь оглушительным грохотом захлопывая двухстворчатые двери, что с потолка на рыжеватую макушку Вольфа опустилось молочное облачко штукатурки.
– Я…
– Сидеть! – рявкнул Моримото.
Генерал сам был далеко не робкого десятка, и еще в бытность губернатором Южной Венеции прославился неимоверной жесткостью по отношению к политическим противникам, и, однако, от тона Моримото его пробрала дрожь. Вольф покорно уселся обратно в кресло и сложил руки на коленях, точь-в-точь как примерный школьник.
– Вам уже доложили об этой катастрофе? – поинтересовался Моримото холодно.
– Да… сразу же и доложили.
Тем же далеко не радостным ледяным январским днем 512 года Освобождения Вольфу доложили не только о провале операции на Луизитании, но и о том, что под влиянием прескверных новостей Моримото истребил верхушку Крайм-О, включая законных мужей своих девяти луноликих дочерей, сестер покойного Тэцуо. Расправившись с излишне честолюбивой молодежью и ближайшими соратниками, старик, тем не менее, далеко не удовлетворил кипящую внутри неумолимую жажду крови. Разве разогрелся самую малость.