Для того ли ведьмы родные места почти четыреста лет как покинули, да на земле сибирской, где сама природа-матушка помогает, круг свой строили? Нет – не для того.
Но как управиться? Нет круга, почти нет силы. Одна осталась Старшая – Таисия.
Ответ, казалось, нашелся еще перед войной. Лешак, старый дурень, как-то закружил, замотал в трех соснах анжинера заезжего, что обещанной подводы на станции не дождался, да решил напрямки по лесу срезать. Покуражился хозяин лесной, да увлекся: на третий полдень анжинер силу подрастерял и едва дух не испустил. Притащил его Лешак смущенный к Таисии отваживаться.
Поворчала ведьма, но очухала доходягу. Мороку навела, молодкой прикинулась, отпарила в баньке, приласкала. Размяк анжинер, как квашня на печи – себя не помнил. Грех не попытать было про дела державные. Столько порассказал – диву давалась. И про правителей новых, без роду-племени, но гонором иным царям под стать, и про коловерчение в стране великое.
Все в новинку было Старшей, Таисии, даром, что до людей рукой подать. Но людям – людское, а ведьмам – ведьминское, до той поры пока нет их схрону прямой угрозы.
Прибыл анжинер в Сибирь прямиком с Малороссии, где с другими знающими строил запруду для добывания инергичества. Рассказ его заворожил Таисию. Так и стояла перед глазами степь древняя, которую волны Днепра словно одеялом непроницаемым укрыли на столетия. Тут-то и пришла в голову мыслишка – схрон заветный под водой обезопасить, да такую же запруду в здешних краях заморочить. Засибур проклятый никогда схрон под водой не учует и до него не доберется.
Легко замыслить, да сделать сложно.
Порядили-посудили с Синявой да Алесей – трое их еще оставалось, делу верных, да провели обряд надежный, только растратный крайне. Почитай пять годков потом в себя приходили, силы восстанавливали. Однако, удалось все. В Москве правители-выскочки неожиданно для себя уверились: быть запруде великой на земле Бердской. Жаль только война грянула, чарами магов наведенная – как чуяли. Отсрочилось дело, а теперь и вовсе зачахнуть может.
Ведьма очнулась от невеселых мыслей. День медленно клонился к закату. Лес вокруг пел, звенел птичьими голосами, шелестел ласково. Только молоденькая рябинка у крыльца все так же стояла безлистная. Торчала сухой палочкой, как знак тревоги.