А ну, как маньяк-насильник, думает тут беспечный гражданин, случаи ведь и не такие бывают. Вон и по телевизору давеча показывали, чуть не словили одного такого. Всё одиноких мужчин подкарауливал, и склонял их ко всяким безобразиям.
Приметы даже, разбойника этого описывали. Мол телом он тучен, рыжеволос и рыжебород. А особая примета в нем, что носит с собой картинки разные на палочке, на манер хоругвей. И всё он громко иностранцев ругает, да геев. Да только, как такого мерзавца словить, никто и не ведает. Потому как, почитай каждый тех иноземцев и сам бранным словом попрекает. Милиция наша доблестная – совсем с ног сбилась. Выловила с пару десятков рыжих толстяков, да видать всё не тех. Не прекращаются безобразия.
В такой нервической ситуации мало кто проявляет выдержку, и как говорится, «сохраняет лицо». Да, что мало – никто пока не проявил и не сохранил. Жидковат стал мир на героев. С глазами, полными страха, с захлебывающимися жалобными причитаниями и поросячьим визгом пленник, спотыкаясь в щедрых городских сливах, устремляется в светящийся сумрачным светом боковой проход, где и находит соседний колодец с отпертой сверху крышкой и заботливо заранее приставленной Тешой и Сёпой лесенкой.
Молодой белкой взлетев вверх по лестнице, такой Алексей Алексеевич напрочь забывает о дураке Василии. Молчаливым и могучим вихрем не разбирая дороги высоко, по-бабьи выбрасывая колени проносится он по лужам одинокого сквера, спугивая со своей дороги осторожные стайки воробьев и гопников. И думается ему в такой момент, что чудом ушел он от расправы лютой, нечеловеческой.
И долго еще в ночных кошмарах будет слышаться шепот из подземелья и смех за закрытой крышкой люка этакой рыжей хари, тянущейся к нему своими слюнявыми губищами. Тогда он сам своим воплем будет пугать заснувшую рядом с ним на диванчике Зину и чутко бдящую пенсионерку со второго этажа. На службе он станет одновременно и сосредоточен и рассеян. Все время с серьезным выражением лица, внимательный ко всем поручениям начальства, аккуратно одетый, с зачесанными на пробор как-то рано подернутыми сединой волосами, даже переставший собачиться с дураком Васькой, всем хорош. Но вот разве, что-то во взгляде новое появилось у Алексея Алексеевича, или наоборот пропало. Какая-то пустота там образовалась. Подружки Зинаиды спрашивают ее, мол «Как ты можешь с таким? У него глаза-то рыбьи». Рыбьи, подтверждает Зинаида, зато человек хороший. Других подлецов понасмотрелась, одни глупости на уме, а этот с работы сразу домой. Задернет шторки и сидит на кухне молчит, курит. Обстоятельный мужчина.