– Не знаю… Я много раз думала об этом, перебирала разные варианты, но так и не нашла ответа, что лучше. Я просто погрузилась целиком в работу. Сознание моё переключилось в «режим спасателя», как кажется называл это состояние Виталя. Да и те препараты в капсулах, которые нам начали давать с первого дня на космодроме, помогли избавится от терзаний и депрессий. Очень хорошо помогли. После них становишься целеустремленным, мозги начинают работать как часики, появляется какая-то безграничная внутренняя мотивация.
– Чем ты занималась на Восточном?
– Я попала в медицинский блок, вместе с другими докторами, профессорами и медсёстрами, но первое время пациентов не было от слова совсем. Из местных кажется даже с простудой никто не обращался, хотя все реально пахали на износ. Мы оборудовали палаты, операционные, карантинные боксы. Медикаменты и оборудование подвозили фурами и поездами, без остановки и днём и ночью. Нам позже объяснили, что задача наша готовится к приёму выживших. У всех тогда надежда появилась, что их родных спасут, но… Короче, первых людей из-за стены начали привозить только спустя два года.
– Кажется осенью две тысячи тридцать третьего, из соседнего корпуса, принесли ящики доверху забитые ампулами с препаратом «Спутник 7», а вместе с ними в нашем блоке появился Борис Анатольевич, так все его звали, фамилия кажется Моруков. Он объяснил, что красивая голубая жидкость в ампулах подготовит организм человека к длительному полету в космосе, а капсулы, которые нам выдавали, снижали чувство страха и эмоциональную возбудимость, в тоже время увеличивая чувство ответственности и защитные функции организма. Уже на следующий день я сделала около сотни уколов местным рабочим из цеха сборки и тогда же первый раз увидела наши транспортники, огромные были махины, – произнесла Наташа, после чего достала из-под стола бутылку с водой, собираясь спасти пересохшее от длительного монолога горло.
– А в рейдах участвовала?