– Вы хорошо учились в школе?
– На пятерки. Основу заложила начальная школа. Спасал старший брат Хантимер. Благодаря ему я мог учиться – большую часть домашних забот он брал на себя. Начальная школа была шестистенная, деревянная. Одна учительница – Хадича апа – вела одновременно уроки во всех четырех классах. Двери классных комнат были открыты, и она переходила от одной группы к другой. Это была уникальная личность! Я как-то посчитал: из 57 домов в Аняково в казанских вузах одновременно учились порядка 57–60 ребят! К счастью, у нас была и есть сильная Поисевская средняя школа.
– Ваши лидерские качества как-то проявлялись в детстве?
– В школе с четвертого класса всегда был старостой. Может, потому, что рос в многодетной семье и беспорядка не терпел. Помню, как-то организовали школьный обед. Пришлось одного озорника по лбу солдатской ложкой стукнуть. А ложки тогда были трофейные, тяжелые – папа с фронта привез. У бедняги большая шишка выскочила! Мальчик плакал, а я переживал… Я готовился и сдал экзамены за среднюю школу, собирался закончить школу с золотой медалью. А мне ее не дали. Видимо, для сельского парня медали не хватило… Одним словом, комиссия минобразования республики срезала мой результат с резолюцией «Шаймиев пошел не наикратчайшим путем сокращения тригонометрических функций» (при решении задачи по математике). Обидно было, так как математику я очень любил и никогда у меня не было проблем с этим предметом.
Послушный сын
– Кем вы хотели стать после школы?
– Школу я заканчивал в райцентре. После уроков мы нередко заходили в районный суд. Там, затаив дыхание и раскрыв рты, слушали молодого адвоката, который преподавал нам логику. У него был дар красноречия и слава умелого защитника. Он многих отстоял в суде. Мне хотелось быть таким, как он. Папу, когда он был председателем колхоза, чуть не посадили. В 1949 году люди пухли от голода, не было сил для весеннего сева. Отец организовал для односельчан общественное питание, выделив для этого два мешка проса. Решение накормить людей он принял самостоятельно. В те времена за несколько колосков, собранных для себя с колхозного поля, могли посадить в тюрьму, а тут два мешка семенного материала… Все лето папу таскали к прокурору Кашапову. Спасло его от тюрьмы то, что в нашем колхозе урожай уродился, а у других нет. Я переживал за отца: «Кашапов не прав! Я буду честным прокурором!» И готовился поступать на юрфак. Но в последний момент папа увидел в газете объявление о подготовке инженеров машинно-тракторной станции. У нас по этому делу в районе был инженер Катеев – царь и бог для председателей колхозов. Многое в их хозяйстве зависело от состояния техники, которая тогда была дефицитом. Папа сказал категорично: «Пойдешь учиться на Катеева!» А папины указания в семье обсуждению не подлежали. Я, послушный сын, был не против стать Катеевым…