– Не говорите пустое! Я не слепая, хорошо вижу, кого и как лечат!..
– У кого душа незрячая, так и глаза ничего не видят, не глаза – дырочки от сучка, – не выдержав, сказала вошедшая в палату Карима.
Чиберкеева, по своему обыкновению, повернулась к стене и замолчала. Днём её навестила какая-то старуха со сморщенным, словно печёное яблоко, лицом. В палате сидела, читая книгу, Асия; увидев неприятную старуху, она вышла.
– Что болит у этой красотки? – спросила старуха, с кислой миной поглядев вслед девушке.
– Ничего не болит, спит себе, как барсук в норе, – ответила Чиберкеева. И, оглядевшись кругом, спросила: – Принесла?
– Как не принести, раз просила. Сама ездила к знахарке в Ягодную. Отказалась было наотрез: «Не дам, говорит, раз она доверилась врачам». Я приврала маленько: «Уже вернулась, говорю, домой». Ты знаешь, наверно, Каусарию – жену Камали из Новой слободки? У неё болезнь была вроде твоей. Ни один врач не мог помочь, сказали, что умрёт. Так вот она всего лишь два раза выпила снадобье этой знахарки и сразу встала на ноги. Сама видела: так поправилась – кровь с молоком. Так вот Каусария просила передать: в первый день, говорит, будет немного тяжело, но пусть потерпит, не страшно.
– Я что, очень исхудала? – с трепетом спросила Аниса.
– Зеркало небось есть у тебя, поглядись, – ответила старуха. – Только Аниса, милая, помни: пей украдкой, чтобы никто не видел. Как говорится, друзья промолчат, а враги скажут. Соседка-то твоя не проболтается?
– Она не знает по-татарски, ничего не поняла.
Но скрыть не удалось. Диляфруз, утром едва открыв дверь палаты, сразу же спросила:
– Чем это воняет? – и начала проверять у всех тумбочки.
Обнаружила у Чиберкеевой пузырёк с тёмной жидкостью, понюхала, сморщилась:
– Откуда у вас этот пузырёк?
Аниса хотела вырвать склянку из рук Диляфруз, но та успела отдёрнуть руку.
Употребление в больнице знахарских снадобий по закону считается чрезвычайным происшествием. И вот поднялся на ноги весь больничный персонал: прибежала встревоженная Магира-ханум, затем – Алексей Лукич. Главврач так рассердился, что приказал сегодня же выписать больную. Крепко досталось от него сёстрам и санитаркам.
Однако выписать Чиберкееву из больницы значило бы заведомо отдать её в руки знахарок, возможно – обречь на гибель. Профессор Тагиров не мог согласиться с Алексеем Лукичом. Строго отчитав и предупредив больную, он уговорил главного врача отменить своё решение.