– Не осилишь ты, Ольга… Не удержать тебе в своих объятиях этого сокола. Погубит он тебя. Не отдавай своё сердце на вечное страдание, не поддавайся его медовым речам. И что хорошего в этом Мотьке? Только что одна красота. Да не реви ты, дура!.. Красота надобна на свадьбе, а на каждый-то день разум нужен. А как раз этого самого разума-то у него и нет. Будь он с головой, разве стал бы ночи напролёт играть этой чертовке на гармонике?
Ольга понимала, что люди хотят ей добра, и всё же не могла принять их советов. Она, как к далёкому ночному эху, прислушивалась к биению своего сердца, а каждый удар её сердца пел о любви к Мотьке.
Дрожа от страха, что идёт, возможно, навстречу своей гибели, Ольга решилась всё же выйти за него замуж. И не раскаялась. С первого же дня они зажили душа в душу. Но никто не верил в долговечность их счастья, в том числе и самые закадычные Матвеевы дружки. Одна Ольга была спокойна за своё будущее. Выйдя замуж, она как-то даже похорошела, стала ещё ласковее, сердечнее.
Постепенно и окружающие начали верить в их счастье. Из друзей Матвея первым склонил голову перед Ольгой Сулейман Уразметов, Сулейманка, который до замужества в грош её не ставил и вечно зубоскалил над «тихоней». Зато отчаяннее всех дрался из-за Галины. Он разглядел в Ольге редкое качество, которого не было в красавице Галине и в очень многих других женщинах, – у неё была щедрая душа и преданное, любящее сердце, способное покорить любого, даже самого отчаянного парня.
Двадцать семь-двадцать восемь лет назад, когда Ольга Александровна впервые увидела Хасана, она работала уборщицей в одном из городских рабфаков. В те годы на заводе не хватало работы не только женщинам, но и мужчинам. Ольга Александровна пошла на первое попавшееся место, а привыкнув, не захотела оттуда уходить. В то время она была худощавой, миловидной средних лет женщиной.
Однажды, то ли в конце октября, то ли в начале ноября, – она только что кончила мыть коридор, – в дверь рабфака вошёл деревенский парень в лаптях и бешмете с тощим мешком за спиной. Вошёл и, растерявшись, замер у порога.
Уже несколько дней моросил мелкий осенний дождь. Улицы тонули в грязи. Ни пешком не пройти, ни на лошади не проехать.
Глянув на лапти, Ольга Александровна только головой покачала. И без того смущённый парень, увидев, как покачала головой, – осердилась, верно, – эта женщина в красном платке, с мокрой тряпкой в руках, испуганно подался назад и, возможно, ушёл бы совсем, скажи она хоть одно недоброе слово.