Каждый день с тех пор я следил за картой галактики и со странным щемящим чувством ждал, когда потухнет очередной эфир. Колонии редко успевали даже сигнал бедствия отправить. Просто трансляция заканчивалась и точка гасла. Сегодня таких было сразу две планеты, что оставило безлюдным восточный рукав галактики.
– Андрей, – раздался голос искусственного интеллекта, оторвав меня от раздумий. – есть входящий звонок из Лос-Анджелеса. Будете разговаривать?
– Да, включай громкую связь.
– Привет, сосед! – тут же на экране с планетой развернулось новое окно, и показалось лицо Майкла. Смуглый парень с другого конца света, единственный из всех, кто до сих пор умел улыбаться. Привычка сильнее депрессии, что ли? – Чё как?
– Не плохо. Сходил прогулялся, в Большой Театр заглянул.
– О, круто. У нас тоже много больших театров. А как ваш называется? А за кулисы лазил?
Я не понял, шутил ли он, но на первый вопрос решил не отвечать.
– Нет, что мне за кулисами делать? Я же не актёр какой, да и на балерину не очень-то смахиваю.
– Зря, очень зря. Я бы полазил. Знаешь, как у нас в Голливуде.
– Да, я помню. В первый же день…
– В первый же день туда отправился, и знаешь, что?
– Знаю, ты в восторге.
– Вот именно, старик, я в восторге. Они там столько всего наснимали, что куда не наступишь, по-любому это место в фильме было. И это круто, старина, серьёзно, невероятное впечатление. Помнишь тот фильм, где они сначала поцеловались, а потом забыли об этом? Ну вот я на той скамейке посидел, представляешь?
Майкл говорил так быстро, что не будь нейросети, я бы ни слова не понял. Да и так не особо успевал за потоком его мыслей.
– Видимо, это была лучшая скамейка в твоей жизни?
– Ну, вроде того. Но вид там уже совсем не тот. Знаешь, когда видишь чёрный океан и высохшие деревья, сложно поверить, будто это то же, что и в фильме.
– Наверное потому я старые фильмы и не люблю.
– Да-да, я эти слова через раз слышу. Ты, кстати, нашёл ту пластинку? Магомаева, кажется.
– Как раз сегодня в одной антикварной лавке отрыл.
– А вот это я никак не понимаю. Зачем тебе это старьё? В фонде культуры есть всё и притом в отличном качестве, а ты бегаешь и ищешь то, чему на свалке уже лет двести, как быть пора.
– Ну ты же искал скамейку из фильма… Какого? Сорок третьего года?
– Две тысячи сорок второго.