– Вы уверены, что это лучший способ? – с тревогой спросила Калипса. – Открытый подход, среди бела дня? Не лучше ли нанести тайный визит, желательно ночью?
– Сверните направо, нет, налево. Налево! – эхом разнесся по узкому переулку голос Келсы. Тананда виновато улыбнулась шедшей за нами толпе.
– С нашим личным мегафоном это не было бы секретом, – сказал я. Даже если толпа уже и прониклась подозрением к бестелесному голосу, быстро разлетевшийся слух о причастности маркграфа не позволял им слишком откровенно следить за нашим странным поведением. Я начал нервничать по поводу грозной репутации местного лэрда и даже попенял себе, что перед тем, как войти в город, мы не прозондировали почву чуть глубже.
– Слишком поздно, – решил я, расправляя плечи. Теперь назад пути нет.
– Это здесь! – радостно вскрикнула Келса, когда мы подошли к какому-то дому. Садовая калитка была выкрашена в белый цвет, а по верху арки вились молодые побеги вьюнков. Дом за забором был довольно больших размеров. Мы имели дело как минимум с купцом, если не с кем-то рангом выше. Я прикинул количество золотишка, что все еще лежало у меня в кармане. Интересно, не придется ли давать отцу паренька взятку?
– Боже мой, лорд Вордсмит, – воскликнула Тананда, взмахнув рукой у двери. – Согласитесь, какое прекрасное место, не так ли?
– Его не помешало бы покрасить. В два слоя.
– А мне нравится, – сказала Тананда и, капризно надув губки, оглянулась на толпу. Я заметил какое-то движение за занавесками. Семью, похоже, уже известили, что мы движемся в их направлении, потому что они выскочили из двери, словно орава щенков-обжор, услышавших заветное «Пора есть!». Пентюхи, две девочки, мальчик, мужчина и женщина, явно нарядились в свое лучшее платье. Могу сказать лишь одно: мне встречался только один человек, у которого был такой жуткий вкус, но даже его чему-то сумели научить. Женщина лучезарно улыбнулась мне из-под высокой конической зеленой шляпы, привязанной к голове ярко-желтым шарфом.
На плечах у нее, поверх коричневого платья и белого фартука, была сине-красная шаль. Мужчина, похоже, побывал на той же распродаже клоунской одежды. Его коричнево-зеленую тунику венчал пурпурный капюшон. Он был явно смущен, словно это был не его выбор, но ему ничего не оставалось, кроме как напялить на себя то, что ему сунули в руки. Хорошо, что в мои задачи не входило написание хвалебной статьи об их нарядах, ибо даже не представляю себе, как бы мне удалось сохранить серьезное лицо.