Папа снова перешёл в сопредельную тесную комнату с диванчиком.
А мы немного добавим от себя, ступая по избранному пути наших авторских забот и оглядываясь оттуда на самоосуждённого подсудимого. Этот человек, размышляющий о воображаемых судебных экивоках, был сегодня уволен с работы. Сразу с двух работ: считающейся основной, и той, которая по совместительству. Работа, конечно, неглавная. Та, и другая, обе неглавные. Судьбы они почти не затрагивают. Случилась обыкновенная проходная неприятность полусредней руки. И сие дополнительное обстоятельство особо не огорчает, даже вовсе не занимает, поскольку первостепенного вопроса о возникшем сегодня невостребованном положении оно решительно не касается. Эти увольнения – часть невинно бытового уклада, и мы заговорили о них тут чисто вскользь. По пути, оно и есть по пути. Чуть-чуть отвлеклись. Для заметки. Отошли от чего-то подлинно стержневого, от слишком отчаянной сложности состояния души и ума. И герой наш, прищурившись, поскольку снова оказался без очков, глянул на физиономию нашу и махнул рукою, будто стряхивая с неё воду. Действительно, этот факт лишения двух неглавных работ не утолстил и не обрезал сюжетной линии данного нашего труда. Можно и не обращать на него внимания.
Но обозначенная нами пространственно многомерная дума папы, что к тому же небывало широка в охвате времени, увела-таки мысли в никем не постигнутые области, далеко отбросив внезапно произошедший самосуд вкупе с чужеродной обескураженностью. Она вроде бы тоже куда-то отклонила его и нас от канвы повествования. Мысль круто передвинулась и охотно устремилась в дальние-дальние, доисторические, а правильнее заявить, вообще во внеисторические, надисторические, метаисторические или даже параисторические области бытия.
Папа опустился на диван. Потом прилёг на него навзничь, подложив руки под голову.
– Оф-оф-оф, – произвёлся звучный вздох, единовременно с искрой мысленного намерения развить весьма заманчивую свежую думу о самой, что ни на есть причинности бытия человеческого. И чуткие размышления, всегда готовые трудиться, без разминки, прямиком пустились как раз туда, к изначальному истоку покрытия земли культурным слоем.
Девочка, тем часом, возвратилась к рисовальному труду, начатому ещё с утра, полагая нагнать упущенное время и немного продвинуть художественное дело до того, как отец вспомнит о родительской деятельности на поприще воспитательном. «Хорошо, сразу не посмотрел. Дерево спасло», – подумала она с удовольствием.