Джули всегда любила рисовать, через рисунки она могла выразить свое настроение, она училась сама перерисовывать рисунки карандашом, именно просто карандаш может передать каждую черточку, настроение и прочее. Хотя, казалось бы, серый, безликий карандаш, а столько эмоций он может передать. Джули не любила играть со сверстниками, ей не было с ними интересно, она больше любила рисовать, читать книги, общаться с родными и близкими людьми, только от них она чувствовала поддержку, понимание.
Джули училась в школе с музыкальным уклоном, она занималась фортепиано, сольфеджио, ходила в хор. Она всегда старалась все запоминать, повторять за преподавателем, но преподаватели почему-то никогда не хвалили, не говорили, что здесь хорошо получается, а здесь можно улучшить что-то. Джули быстро потеряла интерес к музыке, она всегда чувствовала какую-то агрессию от преподавателя по фортепиано, она всегда была не довольна всем, злая, категоричная и в конце концов Джули решила больше не ходить заниматься музыкой, маленькой девочке отбили все желание, подход учителей просто отбивает на смерть все желание. И когда мама Джули пришла забирать документы с музыкальной школы, учительница фортепиано начала отговаривать и говорить, что Джули очень талантлива и у нее все хорошо получается. Джули стояла после этих слов в ступоре, что за странный подход такой, на занятиях всегда преподаватель кричала, не сдерживала даже своих эмоций, раздражения и какой-то ненависти, а после выясняется, что у Джули все хорошо получается. И остался после этого какой-то осадок смятения, не допогимания, почему взрослые люди не могут поддержать маленькую девочку, подсказать ласковым, приятным голосом, как-то помочь научиться тому, чему они учились годами и даже во взрослом возрасте. Это самое страшное какое-то отношение к детям и не умение с ними работать, прям хочется аж закричать, для чего вы идете работать с детьми, если вы вообще не умеете общаться с детьми. Джули была всегда очень восприимчива и чувствовала настроение людей, и она просто не могла больше выдерживать этот натиск ненависти. Как же печально, что в большинстве школ именно такие преподаватели, которые идут от безысходности в преподавание, у них дети вызывают одно раздражение, злобу и ненависть, ведь Джули очень хорошо чувствовала эмоции и настроение людей. И когда приходили родители в школу, как все учителя начинали лицемерить, одевать на себя маски улыбок, счастья и понимания. Как это страшно, когда люди маскируют свои истинные чувства злобы, раздражения и одевают улыбки и понимание, в таких ситуациях людей жизнь начинает так бить за эту фальшь, что страшно. Но они не понимают, за что и как так в жизни происходит, ведь они так стараются где-то быть такими хорошими, но ключевое слово стараются. Они не те и делают не то, что дано им высшими силами, они ломают себя, искажают и от сюда идет весь дисбаланс в жизни. К сожалению, Джули встречались именно такие преподаватели, они не прививали любовь в предметам, школе, а делали все, что бы было отторжение, отталкивание и не любовь к школе. Как это ужасно, изо дня в день ходить на такую каторгу, где бушует: ненависть, вранье и лицемерие. Как же уродует детей эта старая система обучения, страшные здания, как тюрьма, учителя, идущие в систему образования не по призванию, а от нужды или как Джули все это видела, чувствовала и не могла понять этого отношения к детям, деление лучший, любимый ученик и ты не угоден системе и личное отношение. Если ты не одеваешь маску лицемерия, не улыбаешься и не говоришь то, что хотят они слышать, и ты не хочешь быть, как под копирку, как все, то ты не угоден системе и учителям. Для Джули было самое ужасное так эти государственные, серые, со своими уставами детские сады и школы. Это была такая мука ходить каждый день и видеть это все, Боже за что это все и когда уже изменится эта система образования. Джули зареклась, что ее дети в жизни не будут ходит в детский сад и сдержала слово. Столько негативного опыта принесло ей это государственное образование.