И вот сегодня ты здесь. Ты здесь?
Проснувшись, Марьяна очень тихо выбралась из-под одеяла, ноги узнали прохладный добротный пол – говорят, в 20-х годах прошлого века в этом доме жила одна властная женщина: не то начальница, не то жена наркома. Она распорядилась, чтобы в доме сменили полы – с казенных на дорогой паркет. Хватило на сотню лет: спасибо, мадам. Пол заскрипел, провожая Марьяну на кухню, но в спальне по-прежнему было тихо.
По пути открыла кладовку, и чугуном навалилась тоска. Санки, на которых отец возил ее зимой – ржавые, погнутые, с облупившейся синей краской, лыжи «Салют», на которых они однажды выехали в лес с его коллегами – кажется, только один раз это и было, стоило ли их покупать, – будильник с гравировкой «Время – деньги», открытка к какому-то Новому году, пачка рисунков: звери на кораблях, плывущие в неизвестные страны, тонкие тетради с заглавием «Жизнь насекомых», записка, исполненная неуверенной детской рукой синим фломастером: «Папа, извени, что не сказала спосибо».
Извини, что не сказала спасибо. Извини, что мы вообще почти не разговаривали. Извини, что не успели проститься. И что этот дом мне тоже не сохранить.
В спальне зазвенел будильник.
Время – деньги.
Ну и что будет дальше?
Марьяна живо представила – что.
Проснешься и скажешь: мне на работу пора.
Спрошу: завтракать будешь?
Ты скажешь: по пути что-то перехвачу, не переживай.
Да и что тут еще говорить?
Завтра у меня самолет. Нет смысла тянуть с прощанием.
Это всё – одно сплошное прощание. Такая вот цель визита.
Ты будешь долго искать ключи от машины в бездонной сумке. Они будут звенеть, но не находиться.
Потом найдешь.
Наверное, в этот раз стоит сказать спасибо?
Спасибо за эту ночь, скажу я, как в кино или плохом бульварном романе.
О чем ты говоришь, скажешь ты и поцелуешь меня в висок. Потом сжалишься и поцелуешь в губы.
Как будто и не было ничего.
Или наоборот – вот и все, что было.