Одно дело – на безрыбье одиозным волшебником колотить мотивирующую околесицу, и совсем другое – столкнуться с проблемой точечно.
Если отстраниться от дурных мыслей, происходящее в Сибирской глуши напоминало детскую сказку. Только эта сказка блещет не моралью, а чередой смелых и отчаянных решений.
Где-то сверху ненавидимое солнце не оставляет попыток пробить дымовую завесу и ясное небо, в котором купаются птичьи стаи. Тонкой невидимой нитью, но они связаны с жителями поселка, бьющегося в агонии – такие же обездоленные, напуганные, опустошенные и настоящие.
Ева, ведомая неограниченным сумасшествием, сворачивает с дороги в зеленое море таежного покрова. Тот маленький островок, не оккупированный оранжевыми языками, танцующими в разнобой, показался ей притягательным.
Василиса, а следом за ней и молодой незнакомый парень ныряют за животным. Спустя десятки, а, может, и сотни часов, припоминая этот мимолетный скачок, их окончательно изведет всего один вопрос: «Что это было – глупость или сознательность?».
В любом случае, это всё – дела будущие, неясные.
Лес прекрасен во все времена, но в летнюю пору здесь обосновалась истинная благодать. В зной кожу гладит легкая прохлада, а в холод, вдоволь нагревшиеся стволы деревьев, отдают свое тепло без остатка. Кем бы ты ни был, чары головокружительного зеленого убранства деревьев и стелющейся под ногами травы одурманивают, стоит поймать щекотание ветра на щеке. Сам начинаешь, как и все живое вокруг, выпрямляться, тянуться к солнцу.
Его лучи, струясь, острыми наконечниками прорываются к земле сквозь пирамиды елей и стройных сосен, зазывая своих меланхоличных приспешников в зеленые застенки.
В лесу грустно, но многие любят эту грусть – она им по душе. Таких грустных здесь пруд-пруди, но они друг друга не замечают. По началу кажется, что вокруг тихо, но со временем каждый шаг, каждый вздох бьет по ушам, словно рядом несется поезд. Чуток отвлекся, а лес уже зашумел тысячью невидимых голосов, и сердце затужило без боли. Какой бы скептик сюда ни пожаловал – рано или поздно и он начинает воспевать этот скорбный таинственный шум. Пожалуй, это и есть настоящая магия, которая сперва заманивает, протягивает ладонь, а после сковывает неокрепшие умы, заставляя уходить все дальше и дальше вглубь, не задавая вопросов.