Я сделал выводы и, несмотря на приближающиеся сумерки, нацепил солнцезащитные очки. Но так как солнце уже скрылось за лесом, правильней их было бы назвать жукозащитными. Признаюсь, если бы у меня была строительная каска, я бы и ее с удовольствием надел – так подействовало на меня неожиданное возвращение жука.
Следующие забросы удавались мне лучше. Вообще-то, в темных очках и наступивших сумерках я уже почти не видел, куда подавать приманку, поэтому старался близко к корягам не кидать. Рассудил, что, если суждено мне сегодня поймать трофейного голавля, значит, поймаю, а на нет, как известно, и суда нет. Тем более что темнота наступала очень быстро, и особенно это ощущалось при взгляде через затемненные линзы. Если я вам скажу, что голавль этим вечером клевал плохо, это будет неправда. Рыба вообще никак себя не проявляла. Полная тишина. В таких случаях говорят: «Не мой день». Мало того, увлекшись такой своеобразной рыбной ловлей, я в какой-то момент понял, что не могу сориентироваться. Я положил удочку на борт, покрутил головой, но какого-либо четкого ориентира найти не смог. Хотя, несмотря на растущее изнутри чувство растерянности, сначала я даже неуклюже пошутил, обращаясь к самому себе: «А очки снять не пробовал?» Без защитных линз мир стал светлее. Но не сильно, и, самое главное, места не стали более знакомыми. Куда плыть? Где мой остров с палаткой и спальником? Еще не доплыл или уже «переплыл»? Перефразируя Гамлета: «Грести вверх или вниз – вот в чем вопрос».
И в этот момент клюнул голавль. Я это понял не сразу. Вдруг удочка, лежавшая на борту, зашевелилась, а затем плюхнулась в воду. Еще через мгновение катушка мне подмигивала уже сквозь толщу воды, причем ее мигание быстро затухало, как свет утренней звезды с восходом солнца. Я завороженно смотрел на это действо, пока не понял, что кто-то или что-то дергает лодку. Оказалось, что нахлыстовый шнур запутался за весло. Я наконец очнулся от трансового состояния созерцания тонущего удилища и схватил лесу. На том конце явно сидела большая рыба. После недолгой борьбы я втащил в лодку полуторакилограммового голавля, а затем и удочку с катушкой. От сердца отлегло. Только сейчас я почувствовал, что руки мои немного трясутся. Оглянулся вокруг, но положение мое лучше не стало. Вернее, стало хуже, так как, пока я спасал удочку и вытаскивал рыбу, густые сумерки превратились в темную безлунную ночь.