Венька готов был идти на уступки, чтобы найти точку равновесия. Потеряв баланс и ориентиры, он чувствовал себя беспомощным и несчастным.
К нему приходили друзья, пробовали успокаивать. Подруги жены приносили вино, с готовностью преподносили себя в качестве утешительного приза. Не то! Не то, и не так!
Вокруг беспорядочно сновали мужчины и женщины, бестолково суетились, копошились, отыскивая в бытовой грязи ничего не значащих проблем философский камень, превращающий бытовой мусор в самородное золото.
Они чего-то упорно решали, к чему-то призрачному стремились: притворялись, изворачивались, хитрили, лгали, чтобы в курятнике человеческой жизни оказаться на жердочку выше.
Это была чужая, неинтересная, чуждая ему жизнь. Ему нужна была другая, та, в которой есть Лиза.
Венька закрывал глаза, погружался в воспоминания, в которых центральное место по-прежнему почему-то занимала жена, статус которой, несмотря на долгое отсутствие не изменился. Нужна была та, другая Лиза, из совсем непохожей, растворившейся в прошлом жизни, хотя старался забыть и её, и ту боль, которую эта женщина причинила ему и детям.
От той жизни остались лишь растущие и взрослеющие не по дням, а по часам плоды обоюдной любви, больше ничего. А его несло потоком событий куда-то не в ту в сторону, смывало в сточную канаву на обочине плодородной долины настоящей жизни.
Связать свою судьбу с подругами жены он не мог: те были немым укором, напоминанием о былом, насмешкой над уничтоженными чувствами. Все они были замужем. Веньку вдруг удивило это странное обстоятельство: замужние женщины запросто, ничтоже сумняшеся, нисколько не смущаясь, предлагали себя в виде эротического сочувствия, как наивные девочки, не ведающие, что творят.
Соблазнить его запретным лакомством было сложно, но не думать о женщинах в эротическом контексте избалованный продолжительным супружеством Венька не мог. Он ярко представил себе, что соглашается, как ласкает, прикасается. С Ириной или Светкой, например, он мог мысленно флиртовать сколько угодно. Представить, как целует, нежно ласкает, раздевает донага, чувственно прижимается к их оголённой коже, как и детали самого дерзкого интимного слияния, совсем не сложно для мужчины, который много лет назад усвоил правила эротических забав.
Волнующие кровь фантазии не имели границ, непристойности возбуждали и стимулировали желание. Воображаемая Светка громко стонала, чувственно изгибалась, истекала липкими соками, источала аромат неземной страсти, шептала ласковые слова, искусно ласкала пульсирующее от избытка энергии желание.