– Значит, потом им станет, – отвечала она с полной уверенностью, будто знала, как изменится наш мир буквально через двадцать лет, и как засияют на небосклоне постсоветского пространства и выплывут на просторы нью-капитализма нувориши с княжескими и графскими титулами и фамилиями, вытесняя господствующий почти целый век класс рабочих и крестьян.
Но Бобров оказался настоящим бобром. Шагая в ногу с изменившейся в девяностых годах двадцатого столетия общественно-экономической формацией, организовав товарищество и собрав бригаду единомышленников, он стал продавать инвентарь для подмосковных садовых кооперативов, раскрашивая совместную с Миленой семейную жизнь белой краской, обвешивая свою и ее шею золотыми цепями и путешествуя по турецким курортам All-Inclusive.
Однако, после скоропостижной смерти от инфаркта мужа Боброва, так и не ставшего бароном, в жизни Милены началась полоса черная. Неприятности начали сыпаться одна за другой. Впервые она узнала, что такое неоплаченные долги. Долги, которые накапливались годами, а отдавать их нужно было сразу. Магазин садового инвентаря, который держал ее муж, надо было срочно продавать за бесценок. И не только магазин, но и загородный коттедж и даже квартиру, в которой она жила со своей дочкой и черепахой Пафнутием.
Решая навалившиеся вопросы и распутывая клубок чужих проблем, доставшихся по наследству, видимо, за слишком сладкую жизнь, которой не многие могли похвастаться, она заработала не только редкую нервную болезнь Толосы-Ханта, отчего у нее периодически появлялась белая пелена перед глазами, но и самые распространенные, но не дающие полноценно жить болячки, вроде радикулита и остеохондроза.
Теперь она сидела на полу с огромной шишкой на голове, заваленная старым барахлом, и плакала от того, что не знала, кому она может хотя бы позвонить, чтобы высказать свою боль от накопившихся проблем и болезней…
Она держала в руках раскрашенный ровными пятиугольниками панцирь спрятавшегося внутрь Пафнутия, который не желал вылезать, и думала о том, как все потешались над ней, когда она рыдала во время своей свадьбы с Бобровым из-за слетевшей с головы фаты. А она то точно знала, что означала эта примета: «Упавшая фата – близкая потеря мужа». И примета эта, всегда приносящая в дом беду, была проверена временем, ведь об этом ей рассказывала в детстве ее прабабушка – знахарка. Мысленно Милена всегда была готова к тому, что ее муж умрет, и «золотую свадьбу» ей не отмечать. Разочаровавшись в своей жизни типичных нуворишей, она сожалела обо всем: о том, что вышла замуж не по любви, а движимая желанием поскорее вырваться в самостоятельную жизнь, и потому что уже была беременна, а аборт делать боялась.