Несколько секунд я стояла неподвижно, слыша за спиной, как Бруно перешагнул через выломанную дверь, тихо хмыкнув. Его шаги стали раздаваться чуть глуше из глубины помещения, пока вовсе не затихли где-то далеко в темноте заброшенного здания. Посмотрев в слабо освещаемый уличными фонарями переулок, в котором по-прежнему никого не было, я обернулась и шагнула в кромешную тьму, полагаясь на собственный слух, выставив ладони вперёд, точно это хоть как-то могло помочь в ориентации в пространстве.
Вокруг стояла абсолютная тишина, мне показалось, что Бруно ушёл далеко вперёд и, возможно, уже успел выйти в другое помещение. Не оборачиваясь в пустой проём двери, в котором, я была уверена, виднелись тусклые уличные фонари, я медленно шагала дальше, пытаясь привыкнуть к темноте, никак не различая хоть какие-то очертания стен или окон. Правая рука, наконец, нащупала какую-то преграду в виде ткани, и я остановилась на месте. Под пальцами чётко прощупывался лацкан пиджака, и я посмотрела прямо перед собой, напрягая зрение и слух. Находясь в абсолютной тишине и темноте, я не слышала дыхания Реджинальда, и лишь слегка поднимаемая ткань при вдохе подтверждала, что он всё же был живым человеком, а не каменным изваянием.
– Ты ничего не видишь в темноте, не так ли? – насмешливо поинтересовался Бруно. Ответ был очевиден; Реджинальд молча взял за руку и повёл за собой. – Здесь ступеньки, – коротко прокомментировал он, терпеливо притормозив, позволив поставить ногу на небольшую возвышенность.
Я молча следовала за Бруно, раздумывая о его зрении в кромешной темноте. Меня заинтриговал вопрос, который я не хотела задавать: был ли это побочный эффект от сыворотки Вудмана или опыт долгих лет жизни в жилище со слабым освещением. Спустя пару десятков преодолённых ступеней, как мне показалось, бесконечной лестницы, мы, наконец, остановились. Я не понимала причины нашего нахождения в заброшенном здании, как и того, что в подобном месте могло понадобиться Бруно. Он же, в свою очередь, молчал, сохраняя интригу. По скрежету какого-то заржавевшего механизма поняла, что Реджинальд нашёл переключатель. Спустя несколько секунд, я смогла различить слабый свет в конце помещения. Прямо напротив находились огромные окна, абсолютно не пропускающие свет внутрь здания, но тем не менее позволяющие увидеть потрясающий вид, открывающийся на весь город. Свет зажёгся ярче, впрочем, не весь, только у самых окон, оставляя нас в тени.