Разбойница качнулась и мешком рухнула к своим товаркам.
– Цел? – ровным голосом спросила Катарина, убирая пистолеты за пояс и доставая из ножен тонкий стилет.
– Да, – приложив руку к шее, ответил я, а потом поглядел на ладонь.
Нет, разбойница не порезала, а ведь показалось, что до крови.
– Ну и хорошо! – произнесла наёмница, опускаясь на колено и сноровисто вгоняя стилет в шею главарки – точняк в трахею.
Типа, контрольный в голову. Я, непривычный к такому зрелищу, несмотря на то что нас и травматологию на экскурсии водили, и много видео показывали, сглотнул подкативший к горлу ком.
– Может, не надо их… – вырвалось у меня.
– Они бы тебя продали в бордель. Был бы утешением для престарелых дур.
– Ну не убили бы же, – попытался я возразить, глядя на дёргающуюся в агонии толстую.
Пуля пробила ей печень, и сейчас у неё наступил шок от стремительной кровопотери. Несколько минут, и она умрёт. Такие раны даже у нас не всегда успешно латают.
– Тебя бы поили стоюн-травой на дешёвом вине, чтоб член не падал по несколько дней, а через месяц-другой – апоплексический удар. Может, в гареме у богатой дамы оказался бы. Тогда сидел бы в подвале на пуховых подушках, ожидая пьяную госпожу, решившую вспомнить о своей игрушке. Немногим лучше.
Я молча кивнул и подошёл к своим вещам.
– Там ещё лучница какая-то у них. Блефуют?
– Была, – пожала плечами Катарина и погладила сбитый кулак. – Они дурные: ни в дозоре постоять толком не могут, ни оружием биться. Они даже костёр прятать не умеют, готовясь к разбою. Удивительно, что их так долго никто не поймал. Наверное, никто толком и не брался, или награда за них крошечная, как яйца хомячка.
Наёмница встала, поддела ногой тесак предводительницы и скривилась.
– Три серебреника выторговать за это дерьмо, пожалуй, можно.
– Они меня за триста хотели сбыть, – пробормотал я, глядя, как девушка роется в вещах убитых, но так ничего и не найдя, подняла обруганный ею клинок.
– Глупые, как лягушки, – усмехнулась наёмница, хлопнув меня по плечу, отчего чуть рука не отнялась. Девица-то не только со стальными нервами, но и со стальными мышцами. Паладинка, мать её за ногу! И не отстану, пока не узнаю, почему она не закончила обучение. – Халумари продать просто так нельзя, и пришлось бы согласиться на самую низкую цену. Это где-то тридцать серебряных. Не стой, пойдём. Надо ещё Гнилой Березняк побыстрее миновать. Если заночуем в нём, то точно поспать не получится.