За ними Пуэбло-Нуэво простирался до горизонта из пепла и тени. Город фабрик темнел вдали, будто в мутном зеркале отражая Барселону, привороженную сотнями труб, которые источали свое черное дыхание на небесный багрец. По мере того как девушка углублялась в хитросплетение переулков, зажатых между кораблями и похожими на пещеры складами, глаза начинали различать высокие строения, пронзающие квартал, от фабрики Кан-Саладригас до водонапорной башни. Старая фабрика книг выделялась среди всех. Ее экстравагантный силуэт дыбился башенками и висячими мостами, будто какой-то дьявольский архитектор нашел способ посмеяться над законами перспективы. Купола, минареты и трубы гарцевали по сводам и перекрытиям, те поддерживались дюжинами аркбутанов и колонн. Скульптуры и рельефы змеились по стенам, иглы призрачного света исторгались из барабанов.
Девушка вгляделась в батарею гаргулий, которыми заканчивались карнизы; из пастей вылетали облачка пара, источавшие горький запах бумаги и типографской краски. Чувствуя, как боль снова вспыхивает внутри, заторопилась к главной двери и нажала кнопку звонка. Где-то за чугунной преградой раздался приглушенный звон колокольчика. Обернувшись, девушка заметила, что за несколько мгновений ее следы уже занесло снегом. Порывы ледяного, пронзительного ветра прижимали ее к чугунной двери. Она снова с силой нажала кнопку звонка, еще и еще раз, но ответа не было. Неяркий свет, окружавший ее, казалось, исчезал временами, и около ног стремительно распространялись тени. Сознавая, что время ее на исходе, она отошла от двери, стала вглядываться в широкие окна главного фасада. За одним из закопченных стекол обрисовался какой-то силуэт, неподвижный, словно паук в центре паутины. Девушка не различала лица, лишь абрис женского тела, но поняла, что за ней наблюдают. Она замахала руками, закричала, умоляя помочь. Силуэт оставался неподвижным, пока свет, на фоне которого он выступал, вдруг не погас. Широкое окно потемнело, но девушка ощущала, что глаза, следившие за ней, оставались там, в полутьме, неподвижные, светящиеся в предзакатном свете. Впервые страх заставил ее забыть о холоде и боли. Она в третий раз нажала кнопку звонка, а когда поняла, что ответа по-прежнему не будет, закричала и забарабанила кулаками по двери. Девушка стучала, пока не сбила руки в кровь, молила о помощи, пока не охрипла. Ноги у нее подкосились. Опустившись в подмерзшую лужу, закрыла глаза, вслушиваясь в биение жизни, не прекращающееся внутри. Скоро ее лицо и тело начало заносить снегом.