И тут я сопоставил всё мной увиденное: огромные железные корабли, быстроходные самодвижущиеся лодки и повозки, а также электрический свет и вежливое, но не подобострастное поведение югороссов, обладающих невероятным могуществом, а еще то, что Эндрю успел прочитать еще не написанного мной «Гекльберри Финна»… В голове как будто что-то щёлкнуло…
Не так давно у меня возникла идея новой книги. Представьте себе, что янки из Коннектикута вдруг попал, скажем, в древнюю Грецию. Или в древний Рим. Или во времена короля Артура, что нам, выходцам из Британии, гораздо ближе… Я ещё не начал писать эту книгу, но время от времени возвращался к её идее.
«А что если югороссы точно так же провалились в прошлое? – подумал я. – Хотя нет, правильнее было бы сказать „ворвались“ – как полиция врывается в разбойничий притон».
И тогда я прямо спросил у канцлера Югороссии:
– Мистер Тамбовцев, скажите, вы пришли к нам из будущего, как…
– Как ваш янки из Коннектикута? – улыбнулся он.
– Вот вы и попались… – со смехом ответил я. – Эту книгу я даже не начал писать.
– Мистер Клеменс, – уже серьезно заговорил он, – книга у вас получится замечательная. Равно как и книга и приключениях Гекльберри Финна. А насчёт того, откуда мы – можете ли вы дать честное слово, что будете держать всё рассказанное вам в тайне?
Подумав секунду, я торжественно сказал, как далеком в детстве, проведённом в городе Ганнибал, что в штате Миссури.
– Честное индейское, мистер Тамбовцев!
– Хорошо, – сказал он, – вы умный человек, и я расскажу вам все. Но только не здесь. Давайте доберемся до моего кабинета.
Первое, что меня поразило в кабинете канцлера, это книжные шкафы со стеклянными стенками, за которыми теснились сотни томов. Пожалуй, в Америке не часто увидишь такое изобилие печатного слова. Мы уселись в мягкие кресла, стоявшие по обе стороны низенького журнального столика, и канцлер Тамбовцев начал свой рассказ.
Вряд ли он рассказал мне даже малую толику всей той истории, но и от того, что я узнал, я долго не мог прийти в себя, очнувшись лишь тогда, когда мистер Тамбовцев налил мне рюмку водки. Осушив её одним глотком, как меня когда-то учили русские в Крыму, я сказал:
– Мистер Тамбовцев…
– Зовите меня Александр, – мягко поправил он меня.
– Хорошо, Александр, – ответил я, – тогда и вы зовите меня Сэмом. Александр, а о чём мне можно будет писать в «Нью-Йорк Геральд»?