Неожиданно что-то резко оторвало меня от источника непередаваемого наслаждения, и я в шоке взглянула в перекошенное ужасом лицо Камиллы, спрятавшейся за Яныром, который сейчас бережно держал меня на руках, словно пытался закрыть от всего мира.
– Это того стоило, крошка! – Похабно ухмыльнулся демон, повалившись на песок, вызвав смех и довольные крики улюлюкающих посетителей «Арены Страха». – Ради такого поцелуя я готов проиграть еще хоть сотню раз!
– О, Милли…– Всхлипнула Камилла, и из ее глаз градом покатились слезы, скрываясь за храном, закрывающим бледные щеки.
– Уведите меня отсюда, быстрее. – Прошептала непослушными губами, спрятавшись за палантином и сотрясаясь от сдавленных рыданий. Как я смогла это допустить? Как забылась настолько, что позволила себя целовать на глазах у целой толпы, испытывая при этом такое острое, невыносимое наслаждение, от которого буквально потеряла саму себя?
Свернувшись калачиком в огромной постели, завешенной газовыми, прозрачными занавесками, я утирала нервно подрагивающими пальцами соленые ручьи слез и пыталась придумать, как выкрутиться из кошмарной ситуации, в которой очутилась по злому стечению обстоятельств. Ула тихо похрапывала в кресле у выхода на балкон, перед этим знатно поистерив и попричитав, что теперь мы все обречены на изгнание из рода.
– Милли. Может, стоит все рассказать родителям? – Неуверенно прошептала Камилла, погладив меня по плечу. С момента нашего бегства с «Арены Страха», когда Яныру пришлось приложить немало усилий, чтобы нас выпустили из заведения раньше времени, прошло уже несколько часов, и подруга в первый раз нарушила молчание. Повезло хотя бы в том, что домой добрались без приключений и совершенно незаметно вернулись в мои покои.
– Не думаю, что это правильное решение. – Истерично рассмеялась, откидываясь на спину и уставившись мутным взглядом на мерцающий в лунном свете балдахин.
– Но ты теперь не сможешь быть вдали от демона и просто не перенесешь физический контакт с женихом. – Воскликнула Ками, поднявшись с подушки и, обхватив руками колени, положила на них голову. Проницательный, сочувствующий взгляд прошелся по моему припухшему от рыданий лицу.
– Прости. – Тихо прошелестела она. – Это все моя вина. То глупое пари…
– Разве ты тащила меня силой в то заведение? – Злясь только на саму себя, с яростью отозвалась сквозь стиснутые зубы. – Или, быть может, ты с упоением отвечала на поцелуй иномирного раба? А хран тоже ты с меня сорвала? Здесь только моя вина, Ками и не будем больше об этом.