– Ну что, Сань, – спросила она и подмигнула насторожившемуся сыну. – Видишь, ничего страшного нет в пианино. Теперь ты разрешишь папе заниматься?
Она тут же обругала себя за идиотскую речь, но поздно. Сашкины глаза, и без того громадные, стали еще больше и заблестели от близких слез, уголки губ поехали книзу, курносый нос мгновенно покраснел. Сашка низко опустил голову и выбежал из комнаты.
– Саша, погоди! – беспомощно крикнула Ксеня, устремляясь за ним вместе с Евгением, но Руслан в два прыжка опередил их.
– Оставьте, мы разберемся, – кинул он, исчезая в коридоре.
Ксеня плюхнулась обратно на диван. На Женьку она не глядела. Он подсел рядом и погладил ее по руке.
– Не переживай, – сказал он. – Руслан его успокоит.
– Успокоит, – буркнула Ксеня. – Достали вы меня все уже. Порю чушь, как дура ненормальная.
– Самая нормальная влюбленная дура.
– Че-го? Ты чего несешь? – возмутилась Ксеня. – Совсем уже?
Женька шутливо погрозил ей пальцем.
– Теперь до меня дошло, в чем дело, – сообщил он. – Я говорил тебе, еще в воскресенье заметил, что с тобой не все обычно.
– Знаешь, твоя проницательность мне уже вот где сидит! – вскипела Ксеня. – Сколько можно? Что вы меня все опекаете?
– Скоро перестанем, – пообещал Евгений. – Надеюсь, – добавил он.
Ксеня хотела сказать что–нибудь еще, но ей помешали вернувшиеся Руслан и Сашка. Руслан сел за пианино. Сашка, сердито глянув на мать, встал рядом с ним. Снова зазвучала музыка.
Ксеня изучала узор на ковре. Гнев на Женку еще не до конца оставил ее. А его странные намеки, отчего–то задели за живое. “Влюбленная дура” – в кого? В него, Женьку? Исключено, как он сам говорит. Тогда в кого? В Руслана? Но это настолько смешно, что просто немыслимо. Но почему так горят щеки, и голова против воли поворачивается направо и вверх, отчаянно желая вновь взглянуть в эти серые, лучистые глаза, увидеть черные вразлет брови и немного жесткие, но всегда готовые улыбнуться, губы? Откуда это головокружение? Почему не выходят из памяти последние “вальсы” и захватывает дух от воспоминаний о его близости? Почему наворачиваются на глаза слезы от мысли, что завтра опять “вальсы”, а она вряд ли сможет туда отпроситься? И с каких пор она с грустью думает о своем возрасте? И жалеет себя, что рано вышла замуж. И, что вообще вышла…