Отец переносит новый порядок вещей хуже: выглядит как эктоплазма в депрессии и живет будто на автомате. А кризис тем временем всё продолжается, и люди всё продолжают о нем говорить. Как жилось до кризиса, сколько всего можно было сделать, пока не начался кризис, как всё изменилось с тех пор, как у нас кризис… Взрослые словно ошалелые только и обсуждают, как хорошо всё было до 2008 года и как в 2008-м всё пошло под откос. Будто всё случилось не в этой жизни, а в какой-то другой, где каждое лето можно было ездить в отпуск в разные тупые круизы. А для меня весь их 2008 год – ничто по сравнению с тем, что случилось у нас. История с дедушкой – такой кошмар, что сейчас трудно даже вспоминать о том, какой была моя жизнь до нее.
Казалось бы, всё идет по-прежнему или почти по-прежнему: мы с отцом никогда не ладили и теперь не ладим, матери вечно не хватало свободы, да и теперь не хватает, школа как была мне побоку, так и осталась, а дед всегда любил меня и, думаю, любит и сейчас. Думаю… Но остальное изменилось безвозвратно. Ничто не осталось как было. Ничто, nichts, nothing.
Я прокручиваю в голове, как видео, последнюю неделю хорошей жизни. Потому что жизнь у меня тогда была кайфовая.
Благодаря своей фамилии и хорошо продуманной стратегии я завоевал лидерство в классе.
Насколько я знаю, у всех в классе родители где-нибудь да работают и почти все летают на каникулы в Нью-Йорк и тому подобные места. Но ни у кого и близко нет такой власти и такого положения в обществе, какие тогда были у моего деда. Дед на них свысока поплевывал, на этих «левых богатых».
– Знаешь, о чём на самом деле думают мамаши и папаши твоих одноклассников? Что денег у них полно, но надо делать вид, будто деньги им вовсе не нужны, а в глубине-то души они до смерти хотят, чтобы денег у них стало еще больше. Столько, сколько у нас с тобой, шельмец! – И дед хохотал.
Выбор школы для меня – одно из немногих сражений, где победа осталась за моим отцом. Дед предлагал оплатить мне суперэлитную гимназию, где учатся иностранцы и уроки ведут на английском, и мать была в восторге от этой идеи. Мать от всего в восторге, если не ей за это платить. Но отец уперся. Считаные разы в жизни он так упирался – со школой и еще тогда, когда дал понять деду, что зарабатывает себе на жизнь графическим дизайном и ни от самого деда, ни от фонда ему ничего не нужно. Во всём остальном отца постигает судьба койота из мультика, ну, того, которого пришибает наковальней, взрывает, сбивает автобусом и так далее, – его всегда побеждает дурацкая птица, которая говорит «бип-бип». Или «я в восторге от этой идеи».