– Анам! – нахмурилась Сафура-бике. Она усадила Мангук-хана и продолжала: – Сосед наш, хан белых тюрков Шимбай, погиб на войне. Унуки избрали ханом его старшего сына. И вот он просит помочь ему, пришёл к нам девушек сватать. Что в этом плохого?!
– Женщины, килен, не стрелы, в камышах не затеряются. У тюрков жену мужчине сама богина Инай вручает. Раскрой глаза, килен, можно ли доверять наших девушек людям, которые, как зайцы, сбежали с поля боя, не сумев отстоять своих женщин? И как ещё они после этого без стыда приходят к сарматам? Отец твой говаривал: «Счастье хана – в жене, а счастье страны в богатстве». Если уж так нужда припекла, надо бы к главе племени прийти, хан унуков, а не к жене его. Разве можно, кызым, раздавать женщин кому попало?! Да ещё жалким трусам, оставившим своих жён в беде!
– Хватит, анам, уймись, не говори так! Хан унуков с добром пришёл к нам. Кто сказал, что выдавать девушек за соседей – дурное дело?! Сыну своему Биляу хан сарматку хочет взять в жёны. И джигитам своим тоже. Выдавать невест за соседей никогда не считалось у нас позором, анакай.
– Позор это, позор, килен! Инай, покровитель семьи у тюрков, проклял унуков за то, что хан их – сам хан! – трусливо сбежал с поля боя.
– Ты права, анакай. Только, если память не изменяет мне, отец мой, Шимбай-хан, звал Сармат-хана с собой.
– Это я не отпустила хана! Не позволила за Шимбай-ханом ехать. Сармат-хан был нездоров, да и аланы тогда волновались, готы на Крым полезли. Пошёл бы чужих защищать, свою страну разорил бы, как унуки разорили.
– Анакай, Мангук-хан сват здесь!
– А кто ж его знает, то ли сват, то ли к тебе подбирается! Мой тебе совет, килен, сама не решай ничего. Решите, когда Бахрам-бек вернётся. А эти – ничего, не умрут. С женитьбой можно и потерпеть. Не верю я унукам, бросившим своих женщин в беде. Тангрэ проклял их, сам Тангрэ! Да и поздно нам с ними договариваться, килен, ты же знаешь, Бахрам-бек с отцом своим, шахиншахом переговоры ведёт.
– Отец мой, Шимбай-хан, перед смертью советовал мне обратиться к сарматам, анакай. Я здесь по воле отца. Всё же соседи мы.
Сафура-бике стояла красная до кончиков ушей: можно ли так унижать хана?! Это же не простой человек, а глава большого племени! Сначала она не хотела пререкаться со старухой, но сейчас терпение её лопнуло: