В родном доме - страница 5

Шрифт
Интервал


Представляю Гарая Рахима маленьким Гришкой, непоседливым, суетливым, охочим на хитрые выдумки мальчишеских игр, улыбчивым и шутливым, невзирая ни на что, мчащимся по светлому лугу босиком и сидящим на телеге, свесив натруженные ноги, тихо поющим тягучие, овеянные сокровенными мыслями песни крещёных татар. Всё вот это – непоседливость, суетливость и душа нараспашку в дальнейшем будет пронизывать его характер и как писателя, и как общественного деятеля, и как работника. Быть там, где ты необходим, и в то же время оставаться там, где ты должен быть, – а это называется работать за двоих, – но никогда не рвать жилы, не вставлять своё слово всуе, прислушиваться сперва к гласу истории и народа, найти в жизни, как опытный капитан, фарватер, верно ведущий к конечной цели, – вот его пядь земли, от которой он научился не отступать не в угоду себе, а по велению сердца.

Представляю его в этом мятежном времени, граничащим с пропастью, за которой до счастья народной не шаг и не два, в том времени, в котором клокочат многие беды, страдания и заблуждения современников, и как бы слышу его спокойный голос: «Этого воздуха, этой земли может не стать, воздуха нам когда-нибудь не хватит, а земля уйдёт у нас из-под ног». Поэта без тревоги просто не бывает. Но я уверен в одном: подобные ему в конце концов изменят перспективу времён, властью своей превратят катастрофическое настоящее в недалёкую надежду, призвав в помощь необоримую мощь человеческого духа и никогда не меркнущее в народе желание отвести очи, поднять голову и воспарить душой. Кони наши загнаны, им нужна замена. Мы не достигли нашей высокой цели – блага человека. Через дикую переправу нет моста ни для одного народа в отдельности. Повторение пережитой нашим обществом трагедии уже никогда не будет матерью учения. Про всё это я прочитал между строк лучших произведений Родионова Григория Васильевича – Гарая Рахима.


Ахат Гаффар, Лауреат Всесоюзного литературного конкурса им. М. Горького, заслуженный деятель искусств Республики Татарстан

Повести

Жёлтые каштаны

(Крымская повесть)


Сначала стали желтеть каштаны. Дни ещё стояли тёплыми, люди загорали на солнце, купались в море… и всё же каштаны желтели. Ведь уже наступил октябрь, и каштанам пришло время желтеть. Они пожелтели первыми среди крымских деревьев. И как пожелтели!.. Их листья ещё даже не съёжились, не начали сохнуть – они были такими же, как в середине лета, только… только в них потихоньку начинала просачиваться желтизна. И наступило время, когда эта желтизна стала казаться какой-то пронзительно живой и ясной, и вечерами с каждого каштана струился тонкий жёлтый свет.