Журналистам я выдал полную версию произошедшего, включая приезд в Минск подлеца Родина и разговор с ним. Умолчал только про предупреждение о предстоящем аресте. Зачем подводить хороших людей? Мы с Викой просто вылетели днем раньше, чем нарушили планы КГБ. Но контора попыталась отыграться в Германии. Об объявлении в немецкой газете тоже сказал, продемонстрировав его и снабдив соответствующим комментарием. Слушали меня внимательно. Журналисты строчили в блокнотах, фоторепортеры щелкали затворами камер, операторы телевидения жужжали своими.
– Теперь можете задавать вопросы, – предложил я, завершив рассказ.
– Герр Мурашко! – вскочил тип в переднем ряду. – Гюнтер Генкель, газета «Бильд»[16]. – Вы будете просить политическое убежище в Германии?
– Нет.
– Почему? – удивился он.
– У меня нет политических разногласий с СССР. Я не диссидент и не перебежчик. Самоуправство отдельных чинов КГБ – я уверен, что это была частная инициатива, – не может заслонить то хорошее, что есть в моей стране. Бесплатное образование и здравоохранение, отсутствие безработицы, к примеру. Сейчас СССР переживает не лучшие времена, налицо политический кризис и проблемы в экономике, но я верю, что мы справимся. С моим делом тоже разберутся.
– Вы наивный человек, – покачал головой Генкель и сел.
– Петер Клоц, «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг»[17], – встал следующий журналист. – Что собираетесь делать дальше, герр Мурашко?
– Я получил приглашение клиники Гете поработать у них. Если будет разрешение официальных властей, почему бы и нет? Понадобится вид на жительство в Германии. Получу – займусь исцелением немецких детей. Нет – перееду в другую страну.
Пусть не думают, что я тут на коленях стою.
– Говорят, вы просите за свои услуги большие деньги, – не замедлил немец. – Больше, чем получает профессор медицины.
Ясно, кто напел.
– Вы были вчера в клинике, где я демонстрировал свои возможности?
– Нет, – покачал он головой. – Читал в газетах.
– Очень жаль, герр Клоц. Вчера в присутствии большого числа медиков и журналистов я исцелил тринадцать детей. Не хочу говорить плохо о немецких врачах, но они не смогли помочь этим детям. Я же справился менее чем за два часа. Уникальный специалист должен иметь соответствующий заработок. Вы вот платите большие деньги звездам Бундеслиги, и большинство населения Германии считает это нормальным. Неужели футболист лучше целителя? Или в перерывах между матчами он лечит безнадежно больных? Теперь о моем гонораре. Не стану приводить конкретных цифр, но управляющему клиникой я назвал ту сумму, какую получал от родителей детей в СССР. Неужели немцы беднее?