Ворона сидела в своём любимом кресле, и, закатив глаза к потолку, говорила:
– Не помню! Вчера помнила, сегодня уже ничего не помню! Надо что-то менять! И что же я хотела поменять? Может, химическую завивку сделать? Может, на «Песню года» записаться? А смысл, если на сцене я спою не так хорошо, как в своём воображении… Между прочим, никто и не догадывается, какая я талантливая певица! – успокоив себя немножко, ворона дальше стала вспоминать.
– Что же я хотела поменять? Может, режим сна? Вряд ли. Меня мой режим всегда устраивал. Сплю по двадцать часов в день! Чего же его менять? А! Режим питания? Да, нет. Питаюсь я отменно. После завтрака всегда задумываюсь об ланче, после ланча исчисляю минуты до ужина. А может, спортом всё-таки заняться? Хотя куда мне больше, и так стройная, как царица Нефертити!
Думала ворона, соображала, прикидывала, размышляла, так своё время и растранжирила, пока время ложиться спать не подошло.
Увидев над кроватью мухоловку с кучей дохлых мух, передёрнулась, скривила клюв и добавила сонным голосом:
– Вспомнила! Мухоловку хотела поменять!
Сидя в кафе, ворона держала чашечку имбирного чая с лимоном и, смакуя чай вприкуску с сухарём, о чём-то мечтательно грезила. За окном тарабанил дождь, не умолкал порывистый ветер.
Внезапно все вороньи фантазии рассеялись, когда она увидела только что вошедшего в дверь господина филина. Филин был самым главным в лесу. Мировой судья с лучшей репутаций за всю историю. На голове у него была та самая шляпа, которую недавно Воронична приобрела у лавочника кукушки. Чёрная, с самым красивым павлиньим пером. Ворона не могла глаз отвести от этого пера. Переливы струились в разные стороны, туманя ей голову. Она ещё раз пригляделась к шляпе филина. Сомнений не было. За соседним столиком сидел почётный гражданин леса в ее шляпе и нагло улыбался.
«Что делать? – ворона нервно переминала свои лапы, поднимая одну за другой. – Как отобрать у этого мерзавца мою шляпку?» – переваривала она увиденное, глотая остывший чай, который казался совсем безвкусным.
«Бессовестный, а ещё знатная и важная птица, променял совесть на шляпу!» – хотела ворона крикнуть во всеуслышание.
Её возмущало хладнокровное спокойствие этого господина, наводило на мрачные недоумения. Пострадавшая с негодованием и отвращением посматривала на неприятеля.