Влад нерешительно потрогал пулемёт. Уж очень он ему понравился. Какой-то офицер заметил это, поощрительно улыбнулся, глядя на Влада: «Возьми, возьми, подержи».
Когда бегали в самоволку, в общем-то, за это не наказывали, да похоже, старались особо и не замечать. Влад не раз, одев трико поверх галифе, перемахнув через забор, да к жене. Она была в положении своим первенцем. Но бывало, что засекали строевые офицеры курсанта в самоволке. Тогда выстраивал всех свой офицер, командовал: «надеть противогазы, снять». Одеть, снять. А строевой офицер ходил вдоль строя, вглядываясь в лица.
Да, в противогазах все рожи одинаковы. Так ни с чем и уходил. Но не пили. Лично Влад за всё время ни грамма спиртного. Да вообще, среди студентов пьянства не наблюдалось. Так, после сдачи сессии, бутылку какого-нибудь портвейна на несколько человек.
Парад даже был. Вначале готовились к нему. Ходили строем, поворачивались, отдавали честь. Но всё это было не обременительно. Влад с удовольствием топал по плацу сапогами, поворачивался, отдавал честь. Ему это все было знакомо ещё со школы. Учитель по военной подготовке у них был хороший.
Наконец парад. Начистили сапоги потуже подтянули ремни. Чеканя шаг строем, прошли перед трибуной, где стоял командир дивизии с офицерами. Одно слово – орлы. Влад старательно припечатывал начищенными кирзачами плац, орал «ура», когда надо было. Всё как положено.
Влад заметил тенденцию, – может, ошибался, что строевые офицеры недолюбливали гебистов. В конце срока пребывания в лагере были стрельбы из автомата и пистолета. Стреляли курсанты вполне удовлетворительно. Влад выстрелил из автомата и пистолета на отлично. Стреляли по очереди. Выдавалось по три патрона. Курсант выходил на огневой рубеж.
Докладывал, что к стрельбе готов. Давали команду, и он открывал огонь. На стрельбах произошёл случай. Один курсант, звали его Гришей, чуть не покончил с собой.
Гриша был невысокого роста, неразговорчивый, почти не общался с окружающими. У него не было девушки. В дополнение ко всему Гриша занимался онанизмом, да так, что скрипела кровать. В общежитии это всем было известно. А в те времена онанизм считался большим грехом и позором. Поэтому над ним подсмеивались и за глаза называли «Гришка-онанист». Надо отметить, что половой член у Гришки был прямо таки огромного размера. Об этом тоже знали все. Бани-то общие. И Гриша страдал, как сейчас выразились бы, комплексовал, и по поводу онанизма, знал, что позор это, но остановиться не мог, и по поводу своего огромного члена. В наше-то время иметь большой член – это достоинство, можно большие деньги зарабатывать, а тогда…