Конюшенный мальчик Ян тайком перевел белую кобылу в заброшенные конюшни Лейб-Гвардейского полка, где оставался еще значительный запас фуража и сена, и по ночам выводил Солли в манеж. Копыта кобылы гулко стучали по мерзлому песку. Лошади нельзя совсем без движения. В цирке это известно каждому ребенку. Но зима стояла холодная, в манеже свистел ветер и было сыро и промозгло. Ян ленился как следует отшагать кобылу после работы, а попон не было. Солли закашляла.
И вот теперь жена Якова, его бесценное сокровище, стоит уже одетая, завязывая ленты капора1 под подбородком, и смотрит на него своими огромными голубыми глазами.
– Будь осторожна, милая! – сказал обреченно карлик.
– Буду, буду, любимый! – ответила лилипутка, проскальзывая в открытую дверь.
– Как хорошо, что он вас отпустил. Я уж и не надеялся – воскликнул Ян, когда они спускались по лестнице, и громко чихнул.
* капор – дамская шляпка.
Санкт-Петербург, 1878г.
Яков любил все красивое. И это было бы совершенно естественно, если бы не одно печальное обстоятельство. Сам мальчик был чудовищно некрасив. С коротенькими толстыми ногами и рукам, с неестественно выпуклым лбом, с маленькими поросячьими глазками, попугайским носом, ртом, похожим на куриный задик и жидкими, словно постоянно немытыми волосенками. И вдобавок – карлик. Кто такого полюбит? Даже родная мать от него отказалась.
Это случилось в ту пору, когда в Немецкой слободе клены уже зазолотились и зарделись, а на еще щеголяющих зеленью березах только-только появились седые пряди. Ханна разрешилась от бремени под утро, с первыми петухами. Рассмотрев внимательно произведенное на свет чадо, женщина в ужасе прикрыла рот рукой, подавив рыдания.
Подняться было тяжело. Превозмогая боль и слабость, Ханна накинула плащ с капюшоном и побрела в сторону Невского проспекта. Она оставила сверток с младенцем у дверей кирхи святого Петра – Петрикирхе. Домашним она скажет, что киндер умер. Потому, что родить урода – это осквернить свой род, а у Ханны подрастали две дочери. Как их выдать замуж, если узнают, что она родила чудовище?
Женщина постучалась в дверь гробовщика, чтобы вернуться домой засветло уже с маленькой домовиной. Лютеранский пастор прочел над пустым гробиком проповедь о том, что что смерть – лишь неизбежный этап каждой жизни, и наступает она, как и радость или другие события, по воле Бога.