Для определения природы души Аристотель применял сложное любомудрское понятие «энтелехия», которая означает осуществление чего-то. «Душа, – писал он, – необходимо есть сущность в смысле вида естественного тела, обладающего в можности жизнью. Сущность же (как вид) есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела». Один привлекаемый Аристотелем образ хорошо помогает понять смысл этого определения. «Если бы глаз был живым существом, – писал Аристотель, – то душой его было бы зрение». « [Душа] есть вестимое осуществление и осмысление того, что обладает можностью быть осуществлённым» (О душе. – М., 1937. – С. 42)». Главная задача души, по Аристотелю, – осуществление тела.
В современной научной писальщине (литературе), как любомудрской, так и душеведческой, слово «душа» не употребляется или употребляется очень редко – как созначник (синоним) слова «психика». Показательно, что понятие «душа» встречается не во всех душеведческих коловедицах (энциклопедиях) и словниках. В обыденной речи слово «душа» обычно соответствует понятиям «психика», «внутренний мiр человека», «переживание», «сознание» Популярная психологическая энциклопедия. – М.: Эксмо. С. С. Степанов. 2005.
Душа
(греч. ψυχή, лат. anima), одно из головных понятий древнегреческого любомудрия (философия).
Появляется вместе с самого любомудрия у пифагорейцев: одно из немногих безусловно засвидетельствованных раннепифагорейских учений – учение о безсмертии души и переселении душ; Пифагору приписывалось сочинение «О душе» (D. L. VIII 7) и рассказы о его четырёх переселениях (VIII 4 со ссылкой на Гераклида Понтийского – fr. 89 Wehrli). Геродот говорит, что пифагорейцы выдавали за своё египетское учение о безсмертии души (Hdt. II 81, 123). Вера в безсмертную душу сочеталась у пифагорейцев с учением о том, что душа погребена в теле как в гробнице, причём безрассудная часть души легко поддаётся переубеждению и бросается из одной крайности в другую (Plat. Gorg. 493а). Согласно Филолаю (которому также приписывалось сочинение «О душе» (Stob. 120, 2), душа и ощущения помещались в сердце (Theol. arithm. 25,17 De Falco), причём природа числа, ладно сочетая душу с ощущением, делала всё познаваемым (Stob. I 2, 3), а сама душа при этом оказывалась неким ладом.
Вместе с этим набором понятий у ионийцев разрабатывается учение о душе, соотносимой с одним из начал (воздухом или огнём): у противника пифагорейцев Гераклита речь идёт об выпаряющейся из воды и в то же время тождественной жизни душе-воздухе, пределов которой не сыскать, и о наилучшей и мудрейшей душе – сухой (под действием теплоты и сухости, т. е. в конечном счёте огня) (