Как только прозвучал этот вопрос в голове, мужчина, беспокойно тряхнув головой, останавливается посреди дороги. Мимо проходят люди, счастливые, расстроенные, безразличные. Кто-то говорит по телефону, кто-то смеется над шутками друзей, кто-то, идя в наушниках, думает о чём-то своем или не думает вовсе. Не остановись он, Борис Витальевич, здесь, не пройди он по этой улице, все эти люди так бы веселились, грустили, шли. Ничего бы не изменилось, кроме отсутствия на дороге одного человека.
Но и его присутствие никто бы не заметил, если бы он не остановился на середине тротуара, преграждая дорогу проходящим мимо жителям. В мегаполисе мало кому есть дело до кого бы то ни было, кроме самих себя. Если люди не привыкли заботиться даже о самых близких: семье, стариках-родителях, дальних и даже близких родственниках, то есть ли им хоть какое-то дело до смертельно больного, несчастного человека, который уже никогда не сможет воплотить в жизнь свои мечты, реализовать планы…
Борис Витальевич сам не замечает, как ноги его идут, как они приводят его к троллейбусной остановке и даже заводят в транспорт. Но обнаруживает он себя стоящим перед контролером 610 маршрута. Та осторожно трясет его плечо, так как несколько раз прозвучавший вопрос об оплате проезда остался незамеченным.
– Проезд оплатите, – голос женщины уже срывается. – Иначе я буду вынуждена высадить вас на следующей…
Рука тянется в карман и практически машинально достает бумажник. Не глядя, Борис Витальевич отдает купюру контролеру и оглядывается вокруг себя.
Троллейбус оказывается практически пустым: двое школьников сидят в самом конце, о чём-то переговариваясь и заливаясь живым, пронзительным смехом. Читая книгу, чуть впереди них сидит молодая девушка, а парень, на которого она иногда поглядывает, уткнувшись в телефон, шепчет слова какой-то песни, играющей у него в наушниках. Остальное пространство поглощено духотой. Здесь, внутри полупустого транспорта, время кажется не властным ни над кем.
Набрав в легкие как можно больше грязного воздуха с примесью выхлопных газов, Борис Витальевич садится возле окна. Он снова начинает думать, но мысли его не связны. Только он старается зацепиться за что-то, как тут же забывает, чем была наполнена его голова секунду назад. И дело не в изменчивости памяти: смертельно больные стараются не думать о близкой кончине, которая кажется все более и более неизбежной; они стараются занять свои мысли пустотой тех ненужных причуд, которыми человек всегда окружает себя. Но мозг – не ящик, из которого можно выкинуть документы, чтобы положить пару-тройку чистых листов бумаги. Мозг помнит, и ему нужна доля секунды, чтобы напомнить человеку о положении дел.