спокойно.
Прежде чем двинуться дальше, мне хочется извиниться перед йети. Им очень не повезло с пиаром, и меня бесит быть тем, кто добавляет масла в огонь, но факт есть факт: меня изводил некто очень похожий на йети. Эдди Литтл.
Эдди Литтл – крупный жирный задира с волосами, падающими на лицо так, что тебе не видно его глаз. Он бродит повсюду, терроризируя нормально подстриженных людей, которые предпочитают видеть, что происходит вокруг. Если бы Йети, как и я, носил очки, он больше заботился бы о поле зрения. Ну да ладно, вернёмся к удушению.
Весьма вероятно, что я смеялся про себя в момент атаки. Нет-нет, я не какой-то там ржущий себе под нос фрик: я – комик. Ладно, пока ещё не комик, но собираюсь стать им, когда вырасту, – таким же, как Гарри Хилл (кроме разве что лысины). Поэтому мне нужно много тренироваться, и я всё время рассказываю самому себе шутки. Йети шутки не жалуют. Они предпочитают душить людей. Даже не знаю, откуда Йети появился. Крадущийся задира, затаившийся хулиган – это он. И это, скажем так, впечатляет: хотя ему всего-то четырнадцать, в нём уже шесть футов роста, да и ширины тоже – всякие вкрадчивые и бесшумные действия для него та ещё задачка.
– Над чем ты ржёшь? – прохрюкал он.
Почему такие типы вечно рычат, ворчат или хрюкают? Это что-то такое, чему учат в Клубе буллинга?
Правило номер один: ни при каких обстоятельствах не говори внятно, иначе жертва может понять тебя и дать тебе то, что ты хочешь. Рычание продлевает агонию.
Психологическая война, вот что это такое. Я собирался было сказать, что его хрюкающая тактика противоречит Женевской конвенции. Но он так крепко сжимал моё горло, что миндалины грозились выскочить через нос, – идея провести так урок истории даже не обсуждалась.
– Агрх, мненги мна мбед в рмнюкз-кхге, – произнёс я вместо этого, что в переводе с удушанского значит: «Деньги на обед в рюкзаке, забирай».
Йети прекрасно понял, что я имею в виду. Он отпустил меня, нырнул в мой рюкзак, сгрёб все деньги себе в карман и потащился дальше, оставив меня в покое. Без шанса успеть на урок.
– Ты опоздал, – сказала учительница.
Вы замечали, что учителя вообще мастера говорить очевидные вещи?
– Это входит у тебя в привычку, Филип, – добавила мисс Фрэнкс.
– Я очень-очень извиняюсь, – ответил я тем голосом, которому предполагалось быть обычным, но случилось перерасти в высокочастотный писк – сигнал эдакого локатора, выслеживающего дельфинов и других морских обитателей. В последнее время мой голос часто так делает. И тут произошло следующее: надо мной засмеялась Люси Уэллс.