– Ну и отлично! Значит, скидываемся… по сколько?
– Не знаю…
– По двадцатке? – сказала Таня, денег, похоже, правда не считает…
– Не много? – пискнула Оля, поддержанная Серёгой Чертко.
– Не много, – сказал я, поддерживая Таню. – За мной котлеты и сосиски. Картошки можно сварить, что ещё?
– Капусты и вообще всяких солёностей можно, – сказал Очкарик.
– И салатов сделать можно самых разных! – радостно заулыбались девчонки. Мы сделаем и принесём. А ещё?
– Ну что… ясно, – Щелкун показал два пальца, большой и мизинец, изображая шкалик.
– Я куплю, – снова сказал я. У меня завелись обширные связи в течение прошедшего года на Арбате, в той же коммуналке, жила продавщица одного из винных, которую я регулярно защищал от её благоверного, за это она мне стирала. Думаю, не откажется посодействовать. – Накинуть только надо будет сверху.
В общем, решили и начали готовиться. Однако в последний день перед праздником нас ещё ждал сюрприз.
Да, мы собрались сделать сэйшн, которых в моей жизни было столько, что я их ненавидел, но с новыми товарищами, конечно, надо было вместе собраться. Я не люблю алкоголя, все эти прошлые свои пагубные пристрастия я заменяю теперь только сигаретами, и вот, искусством.
Сегодня у нас должна была быть обнажённая модель, как обещал профессор, мы вошли в нашу уже ставшую родной аудиторию, в дальнем углу была ширма, где наша модель должна была бы раздеться, но пока её не было. Я, как и остальные, с волнением ожидал начала занятия. Каких только уже заданий мы не выполнили за прошедшие месяцы, рисовали друг друга, причём на одном из занятий, профессор вызвал в середину трёх наших девочек, усадив на стулья, разобрал их внешность.
– Вот взглянем, дорогие мои. Три типа женского лица и тела, всего три и целых три.
Он положил руки на плечи «табуретки», отчего она сразу вытянулась, будто стараясь стать повыше ростом, и продолжил:
– Обратите внимание, перед нами… мягкий южный славянский тип. Округлые очертания лица, мягкие, изменчивые черты – он провёл пальцами возле Табуреткиного лица. – Коротковатая шея, большие мягкие уши, чтобы носить большие серьги.
С этим словами он поднял Табуреткины волосы, стриженные под каре, отчего она запунцовела до слёз, что ж, понять легко, целый Вальдауф ласкает твою короткую шею.
– Узкие покатые плечи, трицепсы всегда пухловаты, в них меньше силы, но много неги, – улыбнулся Вальдауф, глядя на нас, а не на Табуретку. – Встаньте-ка, Оленька.