Я не стал ее мучить. Несколько минут мы молча жевали, не обращая друг на друга внимания. А потом произошел неприятный, но, конечно, не смертельный инцидент. Нет, мы не отравились стейком.
Стеклянная дверь распахнулась так, что грохнула об ограничитель. Если бы не резиновые вставки, она бы рассыпалась на тысячи осколков. В кафе ввалился коренастый, плохо одетый тип с одутловатым лицом, красным носом и черными мешками под глазами. Он оглядел посетителей, остановил взгляд на мне, подошел к столику и набычился. Охранник почему-то не двинулся с места.
– Новенький? – спросил незнакомец и положил руку на плечо Нинель. – Гони десятку. Не то твою цыпочку будут ублажать пять негров с толстыми…
Разумеется, он сказал последнюю фразу куда грубее. «Баярд» зашевелился под пиджаком.
Я не ответил наглецу. Я даже не привстал с места – просто посмотрел на многодневную щетину и вдруг у меня перед глазами, как живые, возникли небритые, усталые лица танкистов. Изувеченный снарядом солдат – мой друг Маккормик, скорчился у разбитого джипа. В голове, как огненная надпись, вспыхнула единственная мысль: «Убей врага!» Я схватил рукоятки пулемета и нажал на гашетку…
Мой соперник закашлялся, отступил на два шага и налетел на соседний столик.
– Порядок, командир, – прохрипел он. Его кадык дернулся, словно он проглотил таблетку. В глазах стоял неподдельный ужас. – Меня здесь не было.
Снова хлопнула дверь, и незнакомец растворился в городском шуме. Я повернулся. Нинель раскрыла рот и хлопала глазами. Не глупо, нет. Испуганно.
– Думала, ты сейчас его разорвешь на клочки, – прошептала журналистка.
– Ты недалека от истины. К счастью, наш друг поступил разумно.
– У тебя было лицо маньяка. Каменное, глаза пустые. Смотришь, а не видишь.
– Я и есть маньяк. Маньяк-мститель. Только тебе моя месть не грозит. Ты же порядочная девушка?
Нинель уткнулась носом в тарелку. Оставшееся время мы говорили ни о чем – я рассказывал напарнице, как сделать из испорченного негатива конфетку. После кофе мы вернулись в редакцию. Нинель снова села за машинку.
В этот день Перси Фелпс порадовал меня еще двумя пленками со сборищ местной элиты. Правда, теперь он милостиво разрешил мне промыть и высушить снимки.
– Надо, чтобы они дожили до выпуска утреннего номера, – пояснил фотограф. – Потом мне будет все равно.