– Зовут Рудольфом Борисовичем. Отец – русский, мать – немка. Приехал из Уральска, историю будет вести. Чемодан его вчера нес, что-то там железное звякало. Спросил – что, а он не сказал толком. Не поймешь, то ли шутит, то ли правду говорит. Чудной. Представляешь, он удивлялся на наш дверной крючок и не знает, как печь топят!
Ирина смотрела на подвижное, оживленное лицо Юрича и не знала, где он говорит правду, а где привирает, окрыленный вниманием.
Внешность Юрича была примечательной. От бабушки по отцовской линии он унаследовал чуть скуластое лицо и темные волосы. Живые каре-зеленые глаза, прямой нос и крупные губы достались ему от матери. От нее же – высокий рост. Веселый нрав и худобу – он перенял от пропавшего на стройках социализма отца. Впрочем, отец изредка объявлялся и снова исчезал. Тихая семейная жизнь была ему не по вкусу. Юрич же совмещал в себе любовь к благоустройству дома, подворья, и в то же время обожал шумную общественную деятельность. И ораторские способности его не подводили.
Каждый год комиссия по приемке школы, пожурив трудовика за нехватку инструментов и наглядных пособий (кстати, в домашнем сарае набор инструментов был в полном комплекте), неизменно хвалила за «интересные задумки». Чего-чего, а задумок у Юрича хватало.
К чести учителя трудового обучения, он многие из своих проектов воплощал в жизнь. В затянувшуюся эпоху перестройки, когда школы нищенствовали и не могли закупить самых необходимых материалов, Юрич, к ужасу родителей, облазил с детьми все окрестные помойки. После каждой вылазки дети во главе с трудовиком возвращались с трофеями. Это были обломки пенопласта, коробки, мотки проволоки. Принесли они несколько ведер первоклассной глины, Юрич заготовил доски, закупил на свои деньги в райповском магазине гвозди. Дети несли из дома банки, куски жести, пустые пластиковые бутылки и флаконы, и вскоре небольшой склад был забит доверху. Зато на уроках теперь было чем заняться.
На уроках Юрича гвалт стоял невообразимый. Он за дисциплиной и не гнался, творческая обстановка, где одновременно пилится, красится, выжигается, сверлится и строгается была для него привычной и желанной. Мертвая тишина стояла в мастерской только в исключительном случае – когда уроки посещала Зоя Тимофеевна Гарцева, директор.